— Да, — вздохнула подруга. — Возможно, в твоих словах больше правды, чем мне бы хотелось. Боюсь, что большинство из нас пошли этим путем, перегорели, знаешь ли, и разочаровались, считают, что наша работа ни черта больше не значит, будто мы просто перекапываем одно и то же, день за днем, заполняем страницы, и это ничего не меняет.

— Ты знаешь, Гейл, в «Курьере» все совсем не так, — мягко проговорила Сьюзен.

— Нет?!

— Нет. — Сьюзен села, скрестила по-турецки ноги и поставила на колени локти. — Там я знаю, что моя работа что-то значит. И я никогда не чувствовала себя перегоревшей, хотя и работала на износ. И всегда была счастлива. Там всегда есть что делать, и это всегда серьезная работа. По меньшей мере для местных жителей она важна. Мы там главный источник местной информации. Там нельзя узнать о местных новостях по телевидению, поэтому мы для них как спасательный трос.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Знаешь, Гейл, это смешно. Прямо посередине собеседования я внезапно почувствовала, что все не так, все совершенно не подходит мне. Может, это и нелогично, знаю, а журналисту полагается быть логичным, но я вдруг решила следовать зову своего сердца. Знаешь, я вдруг ощутила, как оно говорит мне: «Не делай этого. Это не для тебя». Все было так, я не могу объяснить это как-то по-другому.

— Не думаю, что это нужно.

— Я хочу поблагодарить тебя, Гейл. Поблагодарить, что добилась для меня собеседования и за то, что показала мне все и всех. Без тебя я бы наверняка приняла неверное решение. На всю жизнь.

Гейл кивнула, все еще немного озадаченная.

— Ты уверена насчет этого, Сьюзен?

— Ты знаешь, совершенно неожиданно я вдруг уверена в этом больше, чем в чем бы то ни было за всю мою предыдущую жизнь, — сказала Сьюзен.

Гейл только продолжала удивленно поглядывать на подругу.

— Послушай, Гейл, надеюсь, ты не возражаешь, если я лягу пораньше. Теперь, когда я приняла решение, мне бы хотелось поскорее закончить мои маленькие каникулы. Я хочу рано встать и как можно скорее вернуться к своей работе. Меня ждет куча дел. — Сьюзен улыбнулась. — Я напишу твоему редактору и объясню свое решение, когда вернусь домой.

— Нет проблем, — сказала Гейл и выключила телевизор — И ты не должна благодарить меня. Мне доставило огромное удовольствие поводить тебя и познакомить с обстановкой.

Гейл встала посередине комнаты и на минуту заколебалась.

— Знаешь, Сьюзен, я некоторым образом, пожалуй, даже завидую тебе, правда-правда.

— Мне? Но почему?

— Потому что у тебя в душе царят мир и покой, — сказала Гейл, глядя вверх. — Это заметно. Ты приняла решение и счастлива от этого. Удачи тебе, Сьюзен. Надеюсь, у тебя все сложится хорошо. Уверена в этом.

Они пожелали друг другу доброй ночи, Гейл выключила свет, и спустя несколько минут Сьюзен уютно свернулась на кушетке, закутавшись в одеяло.

Она подтянула колени повыше. Только что ей хотелось лечь пораньше, а теперь сон никак не приходил. Она продолжала задыхаться каждый раз, когда вспоминала о принятом решении. Большое решение, но она уверена, что правильное. И теперь она знала, как относится к своей работе. И еще знала, что чувствует к Эл.

Сьюзен дождаться не могла, когда вернется и обнимет его. О, как ей хотелось верить, что и он относится к ней так же, как и она к нему. Она думала, что это так, но не могла быть абсолютно уверена. Он ведь ни разу не сказал прямо, что любит ее. Только упоминал, что они — отличная команда, и Сьюзен надеялась, что он имел в виду не только работу, не на сто процентов.