Наконец кофточка упала на землю.

Роман наклонился. Языком он провел по кружевам, обрамлявшим ее бюстгальтер:

– Сними его.

Она все еще колебалась.

– Сделай это, Феникс.

Передняя застежка расстегнулась, и чашечки лифчика отскочили в разные стороны. Она попыталась как-то прикрыться, но он остановил ее.

Его рот устремился к одному из сосков, и он начал посасывать его.

У Феникс перехватило дыхание. Она вцепилась ему в волосы.

Роман взял в руки ее груди. Он гладил их, бормоча что-то при этом, водил по шее языком, пока она не застонала от переполнявшего ее желания. Только после этого он снова схватил ее набухший сосок.

– Я люблю тебя, – услышала она свои собственные слова и с усилием открыла глаза.

– Я…

«Никогда не выгляди глупой перед мужчиной», – предупреждала ее Эйприл, когда они были еще совсем молоденькими девушками.

– Скажи это еще раз, – потребовал Роман. Он нащупал влажную впадину у нее между ног и разорвал на ней уже испорченные колготки. – Я хочу слышать тебя.

Если она дура, так тому и быть.

– Я люблю тебя.

Тонкий капрон лопнул, порвались и ее шелковые трусики.

– О, мы уже готовы, любовь моя. Дорогая, мы должны полностью принадлежать друг другу.

Она хотела его, ей необходимо было почувствовать его. Очень неловко она расстегнула его ремень, а затем и молнию на брюках. Он опустил ее на землю, и она достала его восставшую плоть. Грудь его поднималась и опускалась. Его живот стал удивительно упругим. Феникс опустила руку под ткань оставшейся на нем одежды и начала ласкать его гладкий и очень приятный на ощупь член, пока не коснулась его напрягшейся головки.

– Так и есть, – сказал он слабеющим голосом. – Я начинаю терять контроль над собой.

Он развернул ее лицом к скале:

– Дай отдохнуть рукам, подожди немного.

Она вдруг почувствовала, как он вошел в нее, а затем заполнил ее всю, отбросив в сторону остатки ее разорванной одежды.

– Но ты?.. – Что она говорит? Она знала о тех способах, о которых он говорил, – о способах заниматься любовью. Она очень много прочла об этом.

– Я – что? – спросил он, прижимая ее груди к своему телу. – Я умираю от того, что мне так хорошо. Ты права, Феникс, ты должна убивать меня так снова и снова.

– Роман!

– Обещай, что ты это будешь делать и впредь.

– Роман! Я чувствую… – Каждый его толчок вызывал конвульсивные движения всего ее тела. – Я так много всего чувствую.

– Слишком много?

– Никогда не бывает слишком много.

Он пронзительно вскрикнул.

– Роман! О, Роман! – Она не могла думать ни о чем другом, кроме его имени, ни о чем другом, кроме той части их тел, которой они соприкасались. – Не останавливайся.

– Я не останавливаюсь, дорогая.

Одна его рука лежала у нее на груди. Другой рукой он гладил ее промежность, почти дотрагиваясь при этом до своей пульсирующей плоти.

Феникс застыла. Она вытянула руки и откинулась назад. Затем, когда она уже совсем забыла обо всем на свете, Роман снова притянул ее к себе.

В первые божественные секунды после того, как она испытала величайшее наслаждение, Феникс потянулась, чтобы обнять его за шею. Смех Романа сначала удивил, а затем напутал ее. Он смеялся и снова играл ее грудью.

Ему нравилось чувствовать ее, ее руки, обвивавшие его шею, ее груди, которые он продолжал ласкать, ее ноги, обвивавшие его бедра.