Антикварный магазин был недалеко от моего дома и минут через двадцать я, торопясь, открывал дверь квартиры, чтобы успеть к надрывающемуся звонками телефону.

    Ордынцевой дома почему-то не было. Я добежал до телефона:

    -  Слушаю!

    -  Добрый вечер, - пророкотал приятного тембра хорошо поставленный мужской голос, - будьте любезны пригласить к телефону Алексея Григорьевича!

    -  Слушаю, - повторил я.

    -  Я так и знал, что это вы! - обрадовался звонивший. - Именно так я вас себе и представлял.

    Меня такое начало разговора незнакомого человека удивило, и я довольно холодно поинтересовался, что ему, собственно, нужно.

    -  Простите, сударь, я совсем забыл представиться, я поэт Иван Иванович Дмитриев!

    -  Как же слышал, даже, помнится, читал ваши произведения, - сказал я, не уточнив, что читал слабенькие стихи Ивана Дмитриева в «Московском журнале» за 1795 год.

    -  Очень рад встретить поклонника, - обрадовался Иван Иванович, - в наши дни не часто встретишь любителя поэзии!

    -  Как же, как же, я даже помню одно ваше стихотворение: «Пой, скачи, кружись, Параша! Руки в боки подпирай!» - порадовал я покойного поэта.

    Возникла пауза.

    -  Да, Параша, - не очень уверенно сказал Дмитриев, - я что-то не припомню такого стихотворения…

    -  Зато я помню, читал в журнале Карамзина…

    -  То есть какого Карамзина?! - удивился Иван Иванович.

    -  Естественно, Николая Михайловича, других Карамзиных у нас вроде не было.

    -  Простите, вы что-то путаете, я не знаю никакого Николая Михайловича Карамзина.

    -  Очень жаль. Значит, вы не тот Дмитриев, чьи стихи я читал, - подвел я черту под разговором. - Чем обязан вашим вниманием?

    -  Ах, да, - вернулся на землю собеседник. - Я, собственно, звоню по поводу сабли, той, что вы продаете…

    Теперь уже я не сразу нашелся, что ответить. Из всех антикваров только давешний старичок ею заинтересовался, и он же мог видеть номер моей машины, по которому меня можно было идентифицировать. Это было двадцать, от силы двадцать пять минут назад. Какими же возможностями обладал мой «поет», чтобы вычислить человека и его телефон за столь короткое время.

    -  Вы, что-то путаете, - наконец, сказал я. - Оружием я не торгую.

    -  Ну, что вы, голубчик, какое же это оружие, я слышал, у вас обычный сувенирный экземпляр. Я как раз собираю подобные предметы, и мы могли бы договориться. Что касается цены, то я за ней не постою, естественно, в разумных пределах.

    -  А, что вы считаете разумным пределом?

    -  Ну, есть, в конце концов, каталоги и общепринятые цены…

    -  А от кого вы узнали, что я продаю саблю? - задал я «невинный» вопрос.

    Иван Иванович на секунду замялся, а я в это время лихорадочно вспоминал, кто кроме антиквара, мог видеть оружие. Кстати, ища через знакомых эксперта, я о самом «предмете» не распространялся и упоминал только о «холодном оружии». Саму саблю же никому не показывал и только тогда когда начал ее «исследовать», вытащил из шкафа, где она все это время стояла.