– А вы? – пищу я, хотя собиралась бросить это ему в лицо с обидой и возмущением.

Кристоф хмурится, желваки на его щеках ходят все явственней.

– И что же я должен тебе объяснить? – цедит он, снисходительно глядя мне в глаза. – Что, если тебя просят дождаться – ты должна посидеть пять минут? Что, если твой парень бегает как оголтелый в поисках подарка, который покорит твое холодное сердце, ты должна предупредить его, что уезжаешь, хотя бы из банальной вежливости? – Он наклоняется и зло переспрашивает: – Что я должен тебе объяснить, Аврора?

Сейчас его близость не несет чувства защищенности, как было совсем недавно в самолете. Сейчас он давит на меня своей внутренней мощью, давит так сильно, что я отступаю назад, обнимаю себя за плечи и съеживаюсь.

– Где ваш «верту», мистер Дамир? – дрожащим голосом шепчу я.

Мужчина отшатывается назад, словно получил звонкую пощечину. На миг в его глазах полыхает синь Зверя, но Кристоф тут же берет контроль над ситуацией в свои руки.

– Кто тебе рассказал? – ледяным тоном интересуется он, вновь возвращая себе прежнюю самоуверенность.

Я закрываю лицо руками и качаю головой.

Глупая надежда, что Сабир ошибся и это все неправда, которая вопреки всему еще жила во мне, рушится и отдается болью в груди.

Всхлип – громкий и жалостный – сам собой вырывается из горла.

– Это ничего не значит – просто секс, – сухо говорит Кристоф, делает шаг, обнимает меня за плечи и прижимает к себе. – Никто из них ничего для меня не значил, только ты…

Вспыхнувшая ярость дает мне силы, и я вырываюсь из его раздражающе-крепких объятий и толкаю в грудь.

– Сколько их было? – кричу я, внезапно обретая голос. – Со сколькими ты переспал после того, как назвал меня особенной?

Он молча смотрит на меня, немного наклонив голову набок, как и в прошлую нашу ссору.

– Не молчи! – приказываю я, зло тыча ему пальцем в грудь. – Имей мужества сказать, скольких ты…

– Четверо! – рявкает он, откидывая мою руку.

Мужчина оттесняет меня спиной к стене, прижимает своим телом.

– Ты довольна? – его глаза так близко, но сейчас в них нет ни нежности, ни тепла, только ярость, и это меня пугает. – Первую я оттрахал, сразу после того как приехал в отель. Вторую в те двадцать минут, когда узнал, что у тебя месячные, – каждое его слово хлестко бьет меня, но он словно бы этого не замечает. – Третью я трахнул на яхте, после того как ты меня послала, а четвертая была перед вылетом, – он улыбается зло и бессердечно. – Та самая стюардесса, что так услужливо таскала нам клубнику!

По моим щекам бегут горькие слезы, рот кривится от едва сдерживаемого всхлипа. Я закрываю глаза, пытаюсь сглотнуть комок обиды, застрявший в горле, и не могу проглотить эту боль.

– Ну уж нет! Смотри на меня! – лаэрд легко встряхивает меня за плечи, и я покорно открываю глаза. – На их месте должна была быть ты! – сквозь зубы цедит он. – Ты – моя сладкая девочка! Ты должна была изнемогать от страсти, ты должна была стонать мое имя, ты должна была…

– Но это была не я… – мой тихий голос обрывает его на середине.

Кристоф немного отстраняется и окидывает меня холодным взглядом.

– Ну и кто в этом виноват?

Так старательно сдерживаемый мною всхлип рвется на свободу. Я прижимаю ладони к лицу, мои плечи трясутся от еле сдерживаемых рыданий.

– Ты знала, какой я, – холодно и спокойно говорит Кристоф.