Тяжелая рука легла на его плечо. Павел обернулся. За спиной стоял статный офицер НКВД.

— Товарищ Сергеев, — произнес он, — когда вы собираетесь уезжать?

— Завтра утром, — почему-то запинающимся голосом проговорил Павел.

— Сдайте билет, — не терпящим возражений тоном распорядился офицер. — Возможно, завтра с вами будут говорить в правительстве.

В тот же день и час, когда Павел стоял на трибуне на Красной площади, два человека сидели в плетеных креслах на террасе дорогой швейцарской клиники с видом на Женевское озеро. Впрочем, им обоим было совсем не до красивого пейзажа.

— Итак, подведем итоги, — произнес, отхлебывая чай из фарфоровой чашки, министр иностранных дел Крыма Голицын. — Ваша система коллективной безопасности стран Балтийского бассейна рассыпалась в прах. Эстония справедливо боится вызвать гнев грозного соседа. Латвия выразила неготовность состоять в одном блоке с Литвой. А скорее всего, тоже испугалась. Литва не заинтересовалась, поскольку не имеет общей границы с СССР. Протокол о взаимных гарантиях подписала только Финляндия. Ее можно понять. Проще послать экспедиционный корпус в чужую страну и поддержать ее поставками, чем иметь общую границу со Сталиным. Финны понимают, чем это чревато. И в этих условиях вы предлагаете Симферополю не только взаимное признание, но и союз, который бы обязывал нас вступить в войну с СССР в случае нападения на вас. Вы предали белое движение в девятнадцатом. Создали суверенное государство, вместо того чтобы вступить в войну за единую и неделимую Россию. А теперь вы еще предлагаете нам проливать кровь за ваше самопровозглашенное государство.

— Скажите, Петр Вячеславович, — проговорил Алексей Татищев, второй участник разговора, — что бы вы сказали, если бы татары, живущие в Бахчисарае, сославшись на какой-нибудь договор, века эдак пятнадцатого, объявили, что считают вас своими вассалами, и попытались определять внешнюю и внутреннюю политику Крыма?

— К чему это вы? — склонил голову набок Голицын.

— Это я к тому, милостивый государь, что политики должны исходить из реалий текущего момента. Да, были дни величия и побед. Северороссия была самостоятельным государством, была членом унии, а была и частью великой империи. Но простите, Россия тоже была всего лишь одним из татарских улусов, была великим княжеством, царством и великой империей. Все это было. Что-то — семьсот лет назад, что-то — тридцать. Но все это уже в прошлом. И мыслить категориями десятилетней давности столь же смешно, как и тысячелетней. Вы сейчас представляете отнюдь не правительство империи, раскинувшейся от Балтики до Тихого океана. Вы представляете государство, занимающее лишь маленький полуостров в Черном море. Между прочим, легитимность вашего правительства вызывает значительно большие вопросы, чем нашего. В конце концов, наша конституция принята Учредительным собранием, а президент каждые четыре года избирается на прямых выборах. У вас же девятнадцать лет правит военная хунта. В тридцать первом генерал Скрябин сменил Врангеля совершенно непонятным путем, вот и все. Давайте все-таки из года тринадцатого вернемся в год тридцать девятый. Оба наши государства сейчас имеют одного грозного соседа — Советский Союз.