– Ну дела!

Она подняла голову, растерянно моргая в ярком свете торшера, который включил Ричард, и увидела мужа, распростертого на полу: ноги запутались в брюках. Он приподнялся на руках, в недоумении оглядел комнату.

– Ты цел?

Сэм посмотрела на часы. 05:44. Ричард опаздывал.

– Кажется, я еще не пришел в себя после вчерашнего.

Он перевернулся, сел на пол, снял брюки, потом медленно надел их снова, на сей раз внимательно разглядывая брючины, прежде чем засунуть туда ноги.

– Что тут удивляться – здорово вы с Бамфордом вчера наклюкались.

Ричард потер виски, зажмурился:

– Мы выпили почти две бутылки портвейна.

– Отлежался бы сегодня дома.

– Не могу, японцы совсем рехнулись.

– Они могут продолжать в том же духе и без тебя.

– Возможно, акции уже поднялись на четыреста пунктов. – Ричард сел на край кровати, вновь зажмурил глаза, протер лицо руками. – У меня жуткое похмелье, – сказал он. – Полный абзац.

Он на ощупь надел ботинки, поцеловал Сэм. Она ощутила тяжелый запах его дыхания и попросила:

– Не садись за руль. Возьми такси.

– Ничего, все хорошо. Вечер был просто супер, – сказал он. – Оторвались на славу.

Раздался щелчок, и комната погрузилась в темноту. Сэм улеглась и снова закрыла глаза. Услышала хлопок парадной двери, а потом наступила тишина. Вокруг было так тихо, что можно услышать, как падает булавка.

Или как взрывается лампочка.

Она заснула.

Ее разбудил рев бульдозера на улице. Баркас двигался вверх по реке, перелопачивая воду. Кто то насвистывал «Марш полковника Боуги». Сэм опустила ноги на толстый ковер, села на край кровати, посмотрела вниз. Лак на ногтях пооблупился. На икрах появились волосы. Пора снова делать эпиляцию. Она ощутила неприятный запах воска, спереди на голени у нее до сих пор осталось желтоватое пятно: эта идиотка в косметическом салоне в прошлый раз обожгла ей кожу.

Послышался звук пневматического бура, потом более громкий звук сверху: это в нескольких сотнях ярдов самолет заходил в аэропорту на посадку.

Сэм посмотрела на себя в зеркало на стене и села прямее.

«Не забывай про осанку, подруга».

Она запустила руки в длинные каштановые волосы, крепко сжала их, подняла, уронила на спину, рассматривая сбоку свое отражение. Красивые волосы, густые, каштановые, шикарные.

Шикарные.

Теперь она могла и улыбнуться, потому что это уже не имело значения. Но боль осталась с ней на долгие годы.

Сэм вспомнила то утро – тринадцать или четырнадцать лет назад, когда тетя Анджела, невзирая на ее безмолвный протест, отвезла племянницу в школу моделей Люси Клейтон в Лондоне.

– Это пойдет тебе на пользу, – сказала тетушка. – Придаст уверенности в себе.

Сэм до сих пор видела уничижительное презрение на высокомерном лице беседовавшей с ней женщины.

– Ты слишком маленькая, – говорила та. – Низкорослая. Пять футов пять дюймов, да? А нам требуется пять футов семь дюймов, это как минимум. – Она взяла Сэм за подбородок, покрутила ее голову в разные стороны, словно покупала лошадь. – Довольно милое личико, детка, настоящая английская роза. Ты и в самом деле весьма симпатичная, детка, просто шикарная. – Последнее слово женщина произнесла пренебрежительно, словно речь шла об уродстве. – Шикарная, но не красивая. – И повернулась к тетушке. – Хорошие ноги. Это, пожалуй, ее главное достоинство.