Категорически.

И потому, когда очередная ветка треснула-таки, он лишь выругался. Сквозь зубы. И дал себе слово, что более никогда в жизни… найдет любовницу из простых. Снимет дом. Обставит. Будет навещать трижды в неделю по согласовенному расписанию, как это ныне принято. Может, никаких страстей, зато и сам целее будешь…

…вспомнилось вдруг, что при всей своей неказистости господин Подольский славился меткостью и характером резким, нетерпимым.

Служил опять же.

Поговаривали, что и воевал.

На винограде стало совсем неуютно.

— Дорогой, — Елена отложила-таки зеркальце и наклонилась, легши на подоконник, помахала ручкой. — Если ведьма настоящая, ты ведь скажешь?

— Всенепременно, — Ежи чувствовал, что земля уже близко, однако врожденное благоразумие мешало ему просто разжать руки и спрыгнуть.

— Только обязательно скажи… мне вот Фроська клялась, что будто бы настоящая.

— Ну, если Фроська…

— Она на рынок ходила, а там говорят, что настоящее некуда.

— Конечно, им оно виднее…

— И что живет она в лесу… в темном-темном лесу… только там, наверное, не очень удобно. Как ты думаешь?

Ежи не думал, Ежи пытался понять, сколько ему еще до земли осталось. И надо ли прыгать?

Мало ли… там, помнится, розовые кусты росли, аккурат под башней, здоровенные, с колючками, которые и зачарованную ткань пробивали с ужасающей легкостью.

— И если так, то, может, предложить ей денег? Чтобы нормальный дом сняла… хотя кто сдаст ведьме? Или все-таки сдадут… главное, если услугу оказать, то и она проникнется.

— Наверное.

— Но только если настоящая…

— Конечно.

— Ты ведь узнаешь?

— Об… — нога соскользнула, и ветви затрещали, заставив мысленно проклясть все и вся, включая эту несуществующую ведьму, о которой, правда, Ежи в Ковен отписался.

На всякий случай.

— Обязательно, — сказал он, когда получилось выправить положение.

— Тогда до встречи? — Елена послала воздушный поцелуй.

И окошко закрылось.

Вот… ведьма.

Спуститься Ежи спустился, даже умудрился не угодить в колючки. Меж тем небо решило то ли сжалиться над ним, то ли наоборот, поиздеваться, спрятавши луну за облаками. Стало темно и неуютно.

— Твою ж…

— А нечего лезть было, — философски ответила темнота. — Что, лестницы нормальной нет?

— Прошу прощения…

Пальцы сами собой сложились отворотным знаком, а вторая рука к револьверу потянулась. Правда, после Ежи вспомнил, что упомянутый револьвер остался дома, в коробке, ибо как-то… невместно, что ли, на свидания да с револьвером ходить.

— Бросьте, господин маг, — что-то щелкнуло, и тьму осветило робкое пламя. — Я уже замаялся вас ждать.

— Господин… Подольский?

Он самый.

Стоит.

Усмехается. Ежи разглядывает. Держит в одной руке револьвер, а в другой — фонарь… и вот как — то сразу нехорошо стало в саду. Неуютно.

— Извините, — Ежи не знал, что еще принято говорить в подобных ситуациях.

Точно дом купит.

И любовницу по договору. То есть не купит, а наймет. Из простых. И незамужних. И…

— Спокойно, — Гашек Подольский револьвер убрал и указал куда-то в сад. — Вы не будете возражать, если мы немного прогуляемся? А то ноги затекли…

— Вы…

— Опасаться вам нечего.