|
А по Вестфальскому миру Гогенцоллернам в конце концов удалось стать победителями в войне, несмотря на все беды, перенесенные их землями, и с двух точек зрения: крах императорской власти сделал их в империи, как и всех остальных князей, практически суверенными (но не в Пруссии, которая оставалась под верховенством Польши); и кроме того, они получили новые, важные земли: на востоке Померанию и Каммин , на западе области бывших епископатов Минден и Хальберштадт, а также они обосновали претензии на епископат в Магдебурге. С 1648 года владения Гогенцоллернов были весьма существенными, на одном уровне с Виттельсбахами, Веттинами и Вельфами , но все-таки еще не с Габсбургами. Но они состояли из пяти географически отделенных земельных массивов, двух больших и трех более мелких, и только Магдебург граничил непосредственно с Бранденбургом. Когда властелин одной из своих земель желал побывать в другой, он вынужден был путешествовать через чужие области. Кроме того, их земли ни в коей мере не образовывали единого государственного образования, а напротив, было семь или восемь разделенных владений, объединенных лишь персональной унией. Их властелин не носил одну корону, а добрых полдюжины шляп: он был маркграфом Бранденбурга, герцогом Пруссии, герцогом Померании, герцогом Магдебурга и Клеве, графом рейнской марки, князем Минден, князем Хальберштадта. Каждое из этих княжеств имело свои собственные учреждения и привилегии, в определенном смысле свои собственные конституции, в каждом правитель встречал разное внутреннее сопротивление и разные ограничения своей власти, и все они желали по старому управляться своим собственным сословиями.
Задача, которая вытекала для князя из такой ситуации, была ясной. Он должен был по возможности объединить свои оторванные друг от друга владения, то есть каким-то образом заполучить или покорить разделяющие области; и он должен был из разнообразных владений создать общее государство, причем одно собственно и было предпосылкой для другого: ведь без общего государства отсутствовала внешняя сила для политики объединения земель; а без успешной политики объединения земель отсутствовала внутренняя сила для обуздания раздирающих в разные стороны особых интересов. Поистине нечеловеческая, попросту невыполнимая двойная задача! Человек, который приступил к ее выполнению и во время почти пятидесятилетнего правления беспрестанно ей занимался, вошел в историю под именем "Великого Курфюрста", и он поистине заслужил это почетное имя: его жизнь и его деяния были великими. Но когда, исходя из этого, его начинают восхвалять как собственно основателя Пруссии, то это будет преувеличением. Ведь Великий Курфюрст за свою долгую жизнь, полную неслыханных героических усилий, достиг очень немногого: собственно, только одного — суверенитета в Пруссии (Восточной Пруссии), освобождения этой страны от польского владычества (1660 год). Разумеется, это достижение, завоеванное и достигнутое в долгой, кровопролитной шведско-польской войне, после двойной смены союзников, при его последователях стало расцениваться как проявление исключительной политической дальновидности. Но кроме этого история Великого Курфюрста Фридриха Вильгельма, история почти непрерывной внутренней и внешней борьбы, удивительно бесплодна. Она напоминает о муках Сизифа и Тантала — каждый раз затащенный на гору тяжелый камень снова скатывается вниз, каждый раз желанный и почти достижимый глоток в последний момент снова уходит от жаждущих губ. Например, Переднюю Померанию (Vorpommern), срочно требовавшееся соединительное звено между Бранденбургом и Задней Померанией-Каммин (Hinterpommern / Cammin), курфюрст завоевывал дважды и дважды был вынужден отдать. И так же обстояло дело с другими территориальными притязаниями: территория Великого Курфюрста при его смерти в 1688 году была практически такой же, как и за сорок лет до этого, и это после бесконечных войн, военных походов, выигранных и проигранных сражений, отважных подвигов и расчетливых перемен союзников, от которых может закружиться голова. |
