– Потому что мы с тобой, Циммер, слишком старые для таких глупостей, – рассмеялся Пи‑Джи.

– Нет, сэр, такая акробатика на вертолёте очень даже... Вся эта вибрация и тому подобное...

– Я пытаюсь наставить его на путь истинный с самого Кората, – объяснил Джоунс капитану Уиллису. – Сколько лет твоим детям. Бак?

– Семнадцать, пятнадцать, двенадцать, девять, шесть, пять и три года, сэр!

– Господи! – воскликнул Уиллис. – Ну и жена у вас, сержант.

– Она боится, что я заведу себе кого‑нибудь на стороне, и потому лишает меня всех сил, – объяснил Циммер. – Вот я и стараюсь проводить побольше времени в полётах – чтобы улизнуть от неё. Только так мне и удаётся выжить.

– Судя по тому, как сидит на тебе мундир, она неплохая повариха.

– Неужто полковник снова принимается за своего сержанта? – спросил Циммер.

– Ничуть. Просто мне хочется, чтобы ты выглядел гак же хорошо, как и Кэрол.

– Боюсь, это невозможно, сэр.

– Это точно. Чашка кофе не повредила бы.

– Сейчас приготовлю, сэр.

Циммер вернулся в кокпит меньше чем через минуту. Контрольная панель вертолёта была большой и сложной, но Циммер уже давно установил на ней держатели на кардановом подвесе, в которые устанавливал чашку для полковника Джоунса. Пи‑Джи отхлебнул глоток.

– И кофе она отлично готовит, Бак.

– Какой странной иногда бывает судьба, верно? – Кэрол Циммер знала, что её муж поделится кофе с полковником. Кэрол не было именем, полученным ею при рождении. Она родилась в Лаосе тридцать шесть лет назад и была дочерью вождя племени ххмонг, длительное время боровшегося за страну, переставшую быть его страной. Она оказалась единственной из десяти членов его семьи, кому удалось остаться в живых. Пи‑Джи и Бак сняли девушку и горстку её соплеменников с вершины холма во время заключительного этапа вьетнамского наступления 1972 года. Америка не оправдала надежд семьи этого человека, но по крайней мере не обманула ожиданий его дочери. Циммер влюбился в неё с первой минуты, и теперь все соглашались, что их семеро детей – самые прелестные во всей Флориде.

– Это точно.

* * *

В Мобиле был поздний вечер, а тюрьмы – особенно тюрьмы на Юге – славятся жёстким соблюдением правил. Для адвокатов, однако, правила часто смягчают, и, как ни парадоксально, в случае этих двух к применению тюремных правил относились с большой снисходительностью. Этим двум предстояло встретиться когда, ещё не было известно, – с электрическим стулом в тюрьме Эдмор, поэтому тюремщики в Мобиле опасались каким‑то образом нарушить конституционные права заключённых, доступ адвоката или разрешённые законом удобства. Адвокат по имени Эдвард Стюарт получил исчерпывающий инструктаж до приезда в тюрьму и свободно говорил по‑испански.

– Как они сделали это?

– Не имею представления.

– Ты визжал и дёргал ногами, Рамон, – сказал Хесус.

– Знаю. А ты пел, как канарейка.

– Все это не имеет значения, – сказал им адвокат. – Они не обвиняют вас ни в чём, кроме убийства, связанного с провозом наркотиков, и пиратства. Сведения, полученные от Хесуса, в этом деле не будут использованы.

– Тогда примените свои адвокатские знания и выручите нас!

Лицо Стюарта недвусмысленно отразило его реакцию на это требование.

– Передайте нашим друзьям – если нас не выручат, мы все расскажем.