Противник приближался теперь к ним, приближался с трех сторон. Спастись можно было только в одном направлении. Именно туда и вёл заранее спланированный путь отхода, но капитан посмотрел на раненого, которого принёс на посадочную площадку, – тот умирал на его глазах. Он снова посмотрел вокруг, на своих людей, не зная, что делать дальше. Рамирес забыл обо всём, чему его учили, а чтобы вспомнить, уже не оставалось времени. Из‑за деревьев, в сотне метрах от них, появились первые преследователи и открыли огонь. Солдаты начали отстреливаться, но их было слишком мало, к тому же в автоматах – последние обоймы.

Все произошло на глазах у Чавеза. Вместе с Вегой и Леоном он поднимался по склону, помогая раненому, и увидел, как вооружённые люди вбежали на посадочную площадку. Рамирес лёг на землю, выпуская очередь за очередью в наступающего противника, но было ясно, что Динг и его товарищи ничем не смогут ему помочь, поэтому они направились на запад, по пути отхода. Они не оглядывались назад, всё было ясно и без того. Достаточно прислушаться к звукам боя. Лихорадочный треск М‑16 перекрывался более громкими выстрелами АК‑47. Последовали взрывы нескольких гранат. Крики и проклятия мужчин, все по‑испански. А затем грохот... одних автоматов Калашникова. Битва за холм окончилась.

* * *

– Это именно то, что мне кажется? – спросил Ларсон.

– Какой‑то тыловой ублюдок в Вашингтоне заплатит жизнью за это, – тихо произнёс Кларк. У него на глазах были слезы. Он однажды уже видел похожее, когда его вертолёт успел подняться в воздух, а другой – нет, и долгое время он испытывал глубокое чувство стыда за то, что остался жив, тогда как остальные погибли. – Мерзавцы! – пробормотал он, покачивая головой и стараясь взять себя в руки.

– «Кинжал», это «Переменный». Слышите меня? Отвечайте. Называйте имя. Повторяю, называйте имя.

– Одну минуту, – произнёс Чавез. – Говорит Чавез. Кто на этом канале связи?

– Слушай внимательно, парень, потому что разговоры по этому каналу связи для тебя рискованны Это я, Кларк. Мы встречались не так давно. Двигайся в том же направлении, как ты делал это ночью во время учебного перехода. Помнишь?

– Понял. Да, помню.

– Завтра я вернусь за вами. Только продержитесь. Дело ещё не кончено. Повторяю – я вернусь за вами. А теперь быстро уходите. Конец.

– О чём это ты говорил? – спросил Вега.

– Идём вперёд, делаем петлю к востоку, спускаемся по холму и поворачиваем на север и снова на восток.

– И что потом? – удивился Осо.

– Откуда я знаю, черт побери?

* * *

– Поворачивай на север, – приказал Кларк.

– Что это ты говорил о тыловых ублюдках? – спросил Ларсон, начиная поворот.

– Тыловые ублюдки – это все те бесполезные самодовольные сволочи, из‑за которых гибнем мы, рядовые солдаты. И один из них пожалеет о том, что он сделал, Ларсон. А теперь замолчи и летим дальше.

В течение следующего часа они продолжали безуспешно поиски группы «Флаг», а затем вернулись в Панаму. На перелёт потребовалось два часа пятнадцать минут, и за все это время Кларк не произнёс ни слова, а Ларсон боялся нарушить молчание. Лётчик загнал самолёт прямо в ангар, где размещался «Пейвлоу», и за ним закрылись ворота. Их ждали Райан и Джоунс.

– Ну? – спросил Джек.