Наконец он распахнул двойные шарнирные двери первого зала, и я вошла вслед за ним. На скамьях по обе стороны от прохода сидели знакомые и родственники людей, арестованных за последние сутки и ожидающих своего первого появления перед судьей. Некоторые матери были заплаканными и взволнованными, они требовали от адвокатов заверений, что их мальчики уже сегодня вернутся домой, другие же родственники сладко посапывали, несмотря на шум и присутствие посторонних, – явно не новички.

Мы прошли в первый ряд, оставленный для адвокатов и полицейских, и я устроилась между двумя копами в форме, дремлющими в ожидании, пока очередь дойдет до их дела. Майк и Армандо присели позади меня, между пожилым евреем-хасидом в традиционной черной робе и тучной латиноамериканкой, постоянно бормочущей вполголоса что-то вроде молитвы.

Кондиционер не работал, а окна в этом зале высотой в два этажа располагались так, что их невозможно было открыть. Все в этом душном колодце – адвокаты, стенографистка, полицейские и секретари – использовали подручные средства вроде папок и бумаг в качестве вееров. Воздух был невыносимо тяжелый.

Судья Хейс заметил меня и подозвал. Я начала вставать, но Чэпмен схватил меня за плечо:

– Я пойду с тобой. Тут воняет, как от моей бывшей пассии.

– Мы можем подойти, ваша честь? – спросила я, открывая перегородку, отделяющую скамьи от столиков прокурора и адвоката.

– Разумеется, мисс Купер. Сейчас мы сделаем десятиминутный перерыв, – объявил Хейс, что вызвало недовольные стоны в зале. – Пройдем в судейскую. Нам понадобится секретарь?

– Да, сэр.

Хейс был одним из моих первых руководителей в прокуратуре, когда я только начинала. Я была очень высокого мнения о его квалификации и ценила его советы и дружбу.

Мы с Майком и Армандо вышли из зала следом за судьей и оказались в маленькой комнатке – судейском служебном помещении в этой части здания. Обычно он заседал в суде первой инстанции, но сейчас у него была недельная ротация, потому что многие судьи ушли в отпуска на июль и август. Хейс приветливо поздоровался со мной и Майком, а потом мы представили ему Армандо.

– Я бы попросил вас устраиваться поудобнее, но знаю, что здесь это невыполнимо.

В маленькой комнатке совсем не было мебели, за исключением старой деревянной скамьи, трех стульев и черного дискового телефона, висящего на стене. Стены были покрашены обычной для учреждений зеленой эмалью, которую штат Нью-Йорк очевидно, закупил тоннами лет эдак пятьдесят назад. Теперь краска осыпалась с каждого угла и с лепнины. Прямо на стене рядом с телефоном чернилами были записаны телефоны торгующих «на вынос» магазинов и кафе в радиусе мили. Это постарались ленивые приставы, которые звонили в забегаловки чтобы устроить перекус в ночные дежурства.

Я объяснила судье цель нашего визита, и мы надиктовали стенографистке протокол, на основании которого Хейс должен был выписать нам постановление.

– Кажется, тут все в порядке, Алекс. – Судья проставил на бумагах свои инициалы и переговорил с Майком, пока я ходила к секретарю ставить официальную печать. Когда Хейс вернулся на место, пристав призвал толпу к порядку, а мы покинули зал, унося документы, так необходимые для продолжения расследования.

Задний выход из громадного здания Криминального суда располагался рядом с первым залом. Майк забрал копии бумаг и направился с Армандо к двери, а я – обратно в свой кабинет.

– Я позвоню, как только закончим с этим универсалом. Не хочешь поужинать со мной и Мерсером? – крикнул мне вслед Майк.

– Хочу. Коктейли и «Последний раунд» у меня, а потом пойдем куда-нибудь по соседству.

Когда я пришла к себе на восьмой этаж, Лора сообщила, что меня хочет видеть Патрик Маккинни, заместитель главы судебного отдела.