Хьюлан ждал её наверху, стоя среди останков старого дверного проёма. В тени, у его ног, лежал невзрачный тёмный бугорок. Криид поняла, что это труп шадикского часового.

Они подождали, пока Врил и Мкхеф не догонят их, а затем прошли через дверной проём в следующую часть разбомбленной мельницы. Здесь тоже было очень темно, но внизу, в дальнем конце, мерцал свет, и плясали тени, отбрасываемые пламенем. И тут они увидели движение. На фоне тусклого света костра зашевелились более крупные силуэты.

В дальнем конце мельницы находился передовой наблюдательный пункт шадикцев. Трое, может быть, четверо мужчин в противогазах и длинных серых шинелях ходили по дальней комнате. В бочке из-под масла горел костёр для обогрева, солдаты накрыли её, чтобы не было света. Хьюлан схватил Криид за руку и указал наверх.

Через дыры от выпавших досок, виден был ещё один часовой, который поднялся на остатки второго этажа и сгорбился перед оптическим прибором на треноге, рассматривая пустошь на западе.

Им никогда не подобраться к нему, незамеченными.

Криид дала знак оставшимся троим приблизиться и быть наготове прикончить шадикцев на первом этаже своими ножами. Она вытащила винтовку и тщательно прицелилась в нечёткую фигуру у себя над головой. Ей придется рискнуть единственным выстрелом. И он должен быть что надо.

Она ждала сигнала Хьюлана. У неё был удачный ракурс. Один выстрел стоил риска.

В полукилометре к югу от мельницы взвод сержанта Рэглона добрался до затопленной канавы старого окопа. Невозможно было определить, какой из сторон он был вырыт, и уж точно не было способа выяснить, зачем его выкопали с востока на запад. Когда-то давно, наверное, в этом был какой-то тактический смысл.

Рэглон изрядно вспотел, нервничая сильнее, чем готов был признать. Он участвовал во множестве сражений до этого и даже фактически возглавлял подразделение на Фантине, но теперь он впервые официально принял боевое командование.

Рэглон был серьёзным, вдумчивым человеком, намеренным, как Аркуда и Криид, другие новоиспечённые сержанты, доказать Гаунту и Харку, что те сделали верный выбор. Он завидовал Криид в том смысле, что ей уже представилась возможность пройти боевое крещение вместе со своим взводом на фронте. Но в то же время, он завидовал Аркуде, который всё ещё находился резерве, в огневой траншее. Гаунт не скрывал опасности этих разведывательных вылазок в пустоши. К тому же, Рэглон узнал от солдат Альянса, с которыми ему удалось повидаться, что Сайберк Покет славится особенно дурной репутацией и считается одним из сложнейших спорных участков линии Пейнфорк.

Он велел своим людям спуститься в заброшенный окоп. По крайней мере, таким образом его взвод получал возможность продолжать путь на восток, не попадаясь на глаза врагу.

Траншея была завалена трупами. Старыми трупами. Всюду виднелись не поддававшиеся опознанию останки. Люди погибли здесь, вероятно, многие годы назад, и их тела так и не были найдены. Коричневые кости покрывали грязь, как сломанные ветки.

Солдаты семнадцатого передвигались цепочкой, пригнув голову, но иногда им приходилось ползти на животе, чтобы преодолеть участки, где стены траншеи обвалились, перегородив просвет.

Рэглон приказал Лукасу, своему вокс-оператору, оснастить свой набор лишь наушниками, чтобы вокс-кастер внезапно не заорал, обнаружив их. Это был умный ход, который мог бы упустить из виду другой начинающий командир. Но Рэглон сам был связистом и понимал в таких вещах.

А вот где Рэглону недоставало опыта, так это в понимании характеров. С тех пор, как он принял командование семнадцатым, его основной задачей стало утвердить свой авторитет. Семнадцатый были взводом Ларна Адаре, и Рэглон прекрасно понимал, что сам он не обладал харизмой своего предшественника. Он просто никогда не был столь популярен, как Адаре.

Поэтому он решил, что лучший способ добиться от семнадцатого выполнения своих функций – это позволить им продолжать вести себя так, как это было при Адаре.