— Сама не в бальном платье, — ответила я.

— Вам можно, — ответила Ильина. — Жильцы ходят как хотят, а я на работе.

Лифтерша уложилась в указанное время. Когда дверь наконец-то открылась, передо мной предстала хозяйка в джинсах и пуловере. Наташа ухитрилась еще и наложить по полной программе макияж. Или она в самом деле не смывает его на ночь?

— Хотите компота из черноплодки? — спросила она, впуская меня в крохотный коридорчик. — Меня Лаптева угостила, дала трехлитровый баллон.

— С удовольствием, — кивнула я, усаживаясь на табуретку. — О! У вас новые занавески?

— С собачками, — засмеялась Ната. — Старые еще хорошие были, но я увидела эти и влюбилась. На них все породы нарисованы. Вот, смотрите, ваша Фира, а там Муся, йорк Лиза…

Наташа поставила передо мной чашку и сказала:

— Надежда Владимировна умерла.

— К несчастью, да, — кивнула я.

— Ужасно, — прошептала консьержка. — Утром здоровой уходила, вернулась на своих ногах, подарила мне коробку зефира и… нет человека. Очень страшно. Жуть как умереть боюсь.

Я сделала глоток компота.

— Вам еще рано думать о смерти.

— Господь может в любой момент забрать, — еле слышно возразила Ната, — я в ад попаду.

Я поставила чашку на стол.

— Что за чушь вам в голову пришла?

— Грехов много, заповеди не исполняю, — серьезно ответила Ната. — Батюшка мне постоянно внушение на исповеди делает.

— Не знала, что вы воцерковленный человек, — пробормотала я.

— Каждое воскресенье посещаю храм, — сказала Ната. — На раннюю службу бегаю, к семи утра, она в полдевятого уже заканчивается. Жильцы по выходным долго спят, вот никто и не замечает, что консьержки нет. У меня есть мечта: самой Евангелие прочитать, но буквы в слова не складываются.

Я решила перевести беседу в нужное мне русло.

— У меня к вам пара вопросов. Вы не устали? Можем поговорить?

— Конечно, — кивнула девушка.

— Кто сегодня входил-выходил из подъезда? — начала я.

— Так куча народа, — заморгала консьержка. — Светлана Георгиевна раз десять туда-сюда бегала, то в магазин, то в химчистку носилась, у Лаптевых же домработницы нет. Надежда Владимировна ушла утром на выставку картин в какой-то музей. Она мне название сказала, да я забыла. Вернулась к обеду с большим пакетом. Зиновий Павлович на занятия в девять смылся, в три назад приехал. Ну…

Ната вдруг замолчала.

— Что не так? — спросила я.

Лифтерша принялась теребить край клеенки.

— Евлампия Андреевна, я знаю, что за бизнес у вас с мужем. Вы о работе никогда не рассказываете, но Вера Андреевна, жена Зиновия Павловича, мне про ваше детективное агентство сообщила.

От сидения на жесткой табуретке у меня заныла поясница, я оперлась локтями о стол.

— У нас с мужем легальный бизнес, мы не скрываемся, платим налоги.

— Ой, ой! Я не упрекаю вас в мошенничестве! — испугалась Ната. — Просто подумала, что сын Реутовой к Вульфу обратился, а раз так, то надо честной быть.

— Хочется услышать откровенный рассказ, — согласилась я.

Наташа опустила голову.

— Я говорила вам, что никогда не сплетничаю.

Я погладила ее по руке.

— Помню, знаю.