— Если бы не доспехи… — подумал сержант, рассматривая, честно выполнивший свой долг, кусок железа, — Беседовала бы она сейчас с предками. Он вспомнил фразу Сенкевича про «миланские доспехи»…

— Ячмень! — бросил он через плечо.

— Здесь я! — десантник подошёл к нему, на ходу вытирая окровавленный нож куском чёрной ткани, и, бросив незаинтересованный взгляд на девушку, проворчал, — Ну, что там ещё?

— Возьми кого-нибудь в помощь! Соберёте и упакуете все её железки… — Басманов передал ему нагрудную пластину, — Держи!

— А на хрена, спрашивается?

— Отдадим на экспертизу! Пусть товарищ Николаев разбирается! — усмехнулся сержант, — На предмет определения технического уровня!

— Ну, если для Клима?!. - протянул Ячменёв, оглядываясь, — Лобанов, Петров! Давайте сюда! Слушай, орлы, боевую задачу…

— Дед! — хмыкнул Басманов и посмотрел на Лаврухина, — Скоро там, Сашка?

— Сейчас! — десантник, перерезав ремни, раскрыл наголенники, — Готово! — он поднял голову и усмехнулся, — У нас, даже самая сумасшедшая металлюга столько железяк на себя не навешает!

— Тогда, вот что, брат-храбрец! — Басманов указал на девушку, — Бери эту красу ненаглядную в охапку и отходи к Мурадову, а Эрнст, если что, тебя прикроет!

— Эх, не было печали! — Сашка поднял, так и не пришедшую в сознание, девушку на руки, — Потопали, что ли?

Вслед за ними двинулись и все остальные. Только под сводами леса Басманов смог немного расслабиться. Вызвав на дисплей персонального электронного «блокнота» карту окрестностей, он задумчиво почесал подбородок, — Тут, километрах в полутора-двух на юго-запад, полянка есть с ручейком. Вполне подходящая для привала, между прочим! Там отдохнём и на связь выйдем! — он оглядел своё воинство, — Ну что парни потопали?

— А мне, что так эту красавицу и тащить на себе? — возмутился Сашка Лаврухин, — У нее, что своих ног нет, или она калека какая?

— Слушай, Ливрик, ты что чем-то недоволен? — в голосе Басманова послышалась лёгкая угроза, — Не хочешь достойно нести тяготы и невзгоды?!

Поняв двусмысленность фразы, парни дружно рассмеялись, внутренне освобождаясь от боевого напряжения. Видно этот гомерический хохот наконец привёл девушку в чувство и она наконец открыла свои большие, цвета бутылочного стекла, глаза. Неловко пошевелившись, она попыталась высвободиться из объятий и Лаврухин аккуратно поставил девушку на ноги. С минуту она неуверенно пошатываясь стояла, ухватившись за его локоть, потом её прекрасные губы исказила болезненная гримаса. Сашка едва успел ухватить её за талию, когда перегнувшись пополам в резком спазме, девушку стало неудержимо рвать. Смех немедленно стих.

— Что это с ней? — не понял Басманов.

— Контузия, сотрясение мозга, по-другому! — Тоот вытащил из упаковки шприц-тубу, — Рвотный рефлекс от сильной головной боли. Сейчас промедольчик кольнем, и всё будет нормально.

— Кончай болтать, Склифосовский! — когда рвота закончилась, Лаврухин помог девушке выпрямиться и с братской заботой вытер её перепачканный рот своим платком. — Делай, давай скорее!

— Куда колоть? — не понял Эрнст, потому что, девушка была одета в куртку и штаны из толстой грубой кожи, от которой тонкая игла шприц-тубы вполне может согнуться.