Утром Сашка проснулся от ощущения лежащего на нём чьего-то тяжёлого взгляда. Открыв глаза, он увидел сердитую физиономию сержанта Басманова.

— Так, етицкий ты городовой! Пользуешься моментом? — сержант был разгневан не на шутку.

В этот момент сзади к Басманову подошёл Ячменев, и что-то тихонько шепнул ему на ухо.

— Так, вот оно как было?! — лицо сержанта несколько подобрело, — А, ты, значит, подсматривал? Ох, Ячмень, Ячмень! — он задумчиво посмотрел на Лаврухина, — Ну, если у вас действительно такая большая любовь?… Только скажи, презервативов у тебя явно нет…

В ответ Сашка состроил непонимающую гримасу типа: — «Окстись, начальник, кто ж на боевую операцию презервативы берёт?»

— А если через девять месяцев она тебе «спиногрыза» в подоле принесёт? — нахмурился Басманов, — Тогда куда деваться будешь, брат-храбрец?

Тут от громких разговоров проснулась и девушка, подняв заспанное лицо из складок спальника.

— А может, я женюсь на ней!? — Сашка поцеловал в висок свою подругу, — Слушайте, ребята, может, дадите нам одеться?

— Пять минут тебе! — резко развернувшись на каблуках, Басманов махнул рукой десантникам, — Пошли, ребята! Через сорок минут шаттл придёт, а они тут любовью занимаются!

Минут через десять Сашка Лаврухин и его подруга подошли к костру, на котором десантники, на скорую руку, разогревали завтрак. Девушка была в давешних кожаных штанах и заправленной в них белой рубашке. Её куртку нёс Сашка Лаврухин, перебросив через плечо. Расчёсывая Сашкиной расчёской свои длинные, цвета спелой пшеницы, влажные волосы, она присела возле костра и доверчиво — приветливо улыбнулась бойцам.

— Повезло Сашке! — шепнул на ухо Басманову ефрейтор Марченко, — Девка красивая, аж сердце сбоит!

— Краса ненаглядная! — так же тихо ответил сержант, побалтывая в кружке разведённый из концентрата «чай».

— Чего, чего…

— Термин есть такой у писателя Ефремова Ивана Антоновича, ты не читал его, наверное? Так вот, означает женскую красоту, от которой глаз оторвать невозможно! — Басманов сделал большой глоток из кружки, и перевёл дух, — Вообще, я заметил, они здесь все такие, красавцы писаные, что крестьяне, что дворяне… Обеднела Земля наша красотой… — он внезапно нахмурился, — И эта обеднеет, если продолжится такое вот чёрное безобразие!

— А мы на что? — ефрейтор вытащил из костра тлеющую веточку и прикурил измятую сигарету.

— Вот в этом, Женя, и вся суть! — Басманов выплеснул из кружки остатки тёмно-бурой жидкости, — Не прошло ещё время страшных чудес, капрал! — он посмотрел на часы и хлопнул ладонями по коленям, — Ну, волки, пять минут перекур и собираться! Посуду вымыть! Сержик, мусор собрать, прикопать, поставить мину на особо любопытных! Время на всё — пятнадцать минут!

Шаттл прибыл точно, как по расписанию. Когда над поляной с тихим шелестом скользнула крылатая тень, девушка вздрогнула, но, подошедший сзади, Сашка успокаивающим жестом положил ей на плечи свои сильные руки, — Спокойно, милая, это свои!

И как в подтверждение этих слов, на полированном металле фюзеляжа, весело блеснул солнечный зайчик.

Плыли под крылом бескрайние массивы лесов, с редкими проплешинами полей, ровно свистели могучие двигатели, толкая шаттл всё дальше и дальше в бескрайний океан небес.