Девушки засуетились и со смехом и криками ринулись из дома на улицу.

    Мы с Крыловым, как люди степенные, приняли на посошок смородиновой настойки и пошли следом.

    Баня, капитальное сооружение из толстенных бревен, стояла на берегу пруда.

    От нее были выложены дощатые мостки к воде, вернее «купальне» - павильону, напоминающему беседку, изукрашенному резьбой. Все было сработано добротно и даже красиво. Видно было, что покойный дядюшка Антона Ивановича относился к мытью с пиететом.

    Мы вошли в просторные банные сени, где уже висели девичьи сарафаны.

    -  Там разденемся, - указал на следующее помещение хозяин. Мы прошли в предбанник. Здесь все было спланировано и продуманно для «оргий с гетерами». Стол с приготовленной выпивкой и закусками, жбаны или корчаги, не знаю, как правильно назвать, с квасом и морсом. Широкие лавки с перинами, видимо, для плотских утех.

    Наши одалиски были уже в моечном отделении. Оттуда слышался их визг и смех.

    Мы присели на лавки и начали неспешно раздеваться, с любопытством поглядывая друг на друга. Меня, как и предка, интересовало, какое белье носили в соответствующие времена. Под снятым атласным, стеганым хлопком халатом, на предке оказались узкие панталоны и рубаха с широким воротом, напоминающая «апаш», из очень приличного белого материала. Под рубахой - еще одна, исподняя, из «голландского», как он сказал, полотна, тоже весьма изрядного. Под панталонами - подштанники из той же материи.

    Мне, увы, похвастаться было нечем. Только что носками и плавками. Однако и это скромное неглиже заинтересовало Антона Ивановича.

    -  Таких чулок не видывал, - сообщил он, - ишь, какие короткие и без подвязок!

    Я объяснил ему «устройство и назначение» нашего белья.

    -  Удобно, - согласился он, - надобно и мне такие заказать.

    Наконец мы были готовы присоединиться к дамам. Я был достаточно пьян, чтобы не стесняться, однако и достаточно в своем уме, чтобы не опасаться напугать их своим «неконтролируемым» интересом. После разрыва с Ладой у меня не было ни одного романа, а посему прекрасная половина человечества вызывала большой и повышенный интерес.

    Мне, помнится, стоило больших усилий отвлекаться от голых прелестей даже несимпатичных мне Марты и Ириши, - что уж говорить о нынешнем «рассеянном» состоянии.

    Антон Иванович, кстати, был вполне в своей тарелке, и никакие эротические фантазии, судя по внешним признакам, в отличие от меня, его не волновали.

    Деликатно сделав вид, что не замечает моего возбужденного состояния, он прошел в моечное отделение. Я же задержался после него на полминуты, глубоко подышал, попытался отвлечься от всего суетного и как в омут, бросился в «оргию».

    Меня обдало жаром и женским визгом. Девушки бегали друг за другом с вениками, окатывались водой, и на меня никто не обратил внимания. После светлого предбанника в парной, освещенной маленьким окошечком под потолком и двумя маслеными фонарями, разглядеть что-нибудь в подробностях я не мог.

    Потребовалось несколько минут, чтобы глаза адаптировались к полумраку. Этого времени мне хватило, чтобы понять, что в общей бане, как на нудистском пляже, атмосфера царит «демократическая», полы временно примирились и стараются не замечать друг друга. Конечно, было и кокетство, и поддразнивание, возможно, и нескромные взгляды (особенно с моей стороны), но никаких двусмысленных шуток и намеков не допускалось.

    Между тем «коллективная помывка» проходила очень весело.