— Ну, а Назима-то можно было взять сразу после сходки: тогда, считай, убийство Сивого раскрыли бы, да и смуту внесли в ряды уголовников, задержав кавказца у дома Филина, посеяв сомнения в его порядочности.

— Это мы и без тебя знаем, — огрызнулся Кондратов, — так ведь опоздали мы, узнали об этой сходке только на следующий день, когда Назим уже ноги сделал. Он сейчас, скорее всего, у себя на родине Кавказскими горами любуется.

— А газетчики как об этом пронюхали?

— Это ты у меня спрашиваешь? Лично я думаю, кто-то из наших милицейских в прессе подрабатывает.

— Но кто?

— И это мне неизвестно. Пол-управления об этой сходке знало. Хотя не исключено наличие у газеты своих источников в преступном мире.

— Ну, а мне почему не сообщили?

— Не кипятись! Что я должен был тебе сообщить? Что Вагифа убили не люди Сивого? Так мы с тобой и так это знаем. А убийством Сивого занимается другая следственно-оперативная группа, к которой ты не имеешь отношения. Так что твои претензии необоснованны.

— Послушай, Кондратов, с момента убийства Вагифа вторые сутки пошли, а наш стрелок пока не проявился.

— Не сглазь, Ильин. Если мы имеем дело с одиночкой, вздумавшим мстить окружающим за свою разнесчастную долю, то он долго отдыхать не будет. Как охотник тебе говорю, стоит дикому зверю хоть раз попробовать человеческой крови, он уже не остановится, пока его самого не убьют.

— Это ты правильно говоришь, Кондратов. Но у нас пока никаких следов. Мы тут все свои каналы задействовали, но если это одиночка, не связанный с уголовным миром, ни один наш агент не поможет.

— Да, тут ты, пожалуй, прав. Остается только надеяться на его величество случай, который выведет нас на этого вольного стрелка.

На этом разговор закончился, но только Ильин повесил трубку, как телефон вновь зазвонил, словно кто-то на другом конце провода, подсматривая за ним, набрал его номер в нужный момент. Выслушав сообщение, задав несколько уточняющих вопросов, Ильин записал на листке продиктованный адрес и несколько минут сидел в раздумье. Полученное сообщение опровергало только что высказанное им сомнение в пользе негласных источников информации для розыска преступника-одиночки.

Агент Кольцов работал на него уже больше года, но толку было мало. Этого среднего возраста алкаша Ильин привлек к сотрудничеству для получения информации о завсегдатаях пивного бара, прозванного в округе «стекляшкой», которых законопослушными не назовешь. К тому же соседство с рынком и расположенным неподалеку вокзалом делало этот бар криминогенным объектом. Проводивший почти все дни в «стекляшке» зубоскал, большой любитель соленых прибауток, Кольцов легко сходился с приезжими мелкими торговцами. Они сразу проникались доверием к мужику, ещё лет десять назад проживавшему в далекой деревне. Конечно, звезд с неба он не хватал, но интересующую уголовный розыск информацию время от времени приносил. Правда, из крупных дел за год помог раскрыть всего два: ножевое ранение, совершенное в баре по пьяной ссоре, да ещё указал на парня, пытавшегося продать в баре меховую шапку, украденную в соседнем магазине. Зато Ильин знал от Кольцова обо всех событиях, волнующих население в этом микрорайоне. И если отсеять сплетни, то полученные от этого источника сведения позволяли более целенаправленно осуществлять оперативно-розыскные мероприятия.