ЭТО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ… ИЛИ ПРОВОКАЦИЯ?

Когда они возвращались обратно в офис, Томас широко улыбнулся:

— Я надеюсь, вам, джентльмены, понравилась эта прогулка. Если когда-нибудь приедете сюда вновь, заходите в гости.

Он протянул руку для пожатия. Холлистер повернулся на каблуках, проигнорировав его жест, и вышел.

Он просто не мог пожать ему руку.

Холлистера несколько удивило, что после визита на Люцифер он стал более популярен в своем экипаже. Те трое, посетившие вместе с ним шахту, заметили его отвращение и рассказали об этом остальным. Но он и сам старался заслужить их дружбу, хотя делал это ненавязчиво: обращался со всеми вежливо, наравне с другими участвовал в строительстве лагеря, внимательно выслушивал все жалобы на плохое самочувствие и не считал своих людей симулянтами. Это привело к некоторым неприятностям. Один из рабочих, который явно прикидывался больным, был снова отправлен на работу, где попытался симулировать травму. Холлистер одним ударом отправил его на пол. Оглянувшись на остальных, он медленно произнес:

— В этом лагере не будет наказания плетьми, потому что я не верю в подобные методы перевоспитания. Но я намерен оставаться здесь главным, и поэтому работа должна делаться хорошо. — И заключил, легонько подтолкнув ногой упавшего человека: — Ну что ж, теперь возвращайся на место. Считай, что я все забыл, и в твоей характеристике не прибавится неприятных записей.

Холлистер не чувствовал гордости за свой поступок — провинившийся был гораздо меньше ростом и слабее его. Но дисциплину нужно было поддерживать так или иначе, а все венерианцы, казалось, ожесточились до такой степени, что все свои споры решали при помощи кулаков. Это было неизбежным следствием их типа правления и предвещало неприятности в будущем.

Немного позже его специалист по радиоэлектронике Вальдес, маленький паренек с мягким голосом, у которого в лагере, казалось, не было друзей, выбрал момент поговорить со своим боссом.

— Сдается мне, что у вас есть необычные идеи насчет нашей шахты, сеньор, — начал он.

— От меня требуется установить эйрмейкеры, — удивленно произнес Холлистер. — По-моему, все идет по графику.

— Я имею в виду ваше обращение с людьми, сеньор. Вы самый лояльный шеф из всех, с кем мне довелось работать. Осмелюсь сказать, что многие это оценили, но некоторые просто сбиты с толку. Если позволите, я дам вам совет… было бы лучше, если бы они знали точно, чего им ожидать.

Холлистер почувствовал себя растерянным.

— Справедливости, если они хорошо выполняют свою работу. Что же в этом странного?

— Но некоторые из нас… из них… имеют кое-какие политические странные идеи.

— Это их дело, сеньор Вальдес. — Холлистер решил показаться более человечным в глазах техника. — У меня тоже есть кое-какие собственные идеи.

— О да. Значит, вы разрешаете вести свободные дискуссии в казармах?

— Конечно.

— Я спрятал микрофоны вполне надежно. Вы хотите прослушивать записи каждый день или мне просто готовить вам краткий доклад?

— Я не хочу ничего прослушивать, — отрезал Холлистер.

— Но они же могут замышлять измену!

Холлистер рассмеялся и махнул рукой в сторону серой непроницаемой стены.

— Посреди ВСЕГО этого? Что хорошего принесут им эти заговоры? — И мягко добавил: — Можете говорить между собой на любые темы. Я инженер, а не агент тайной полиции.

— Я понимаю, сеньор. Верьте мне, и я отплачу вам тем же.

Через три дня Вальдес погиб.

Холлистер послал его с отрядом для проведения испытаний рабочих характеристик первого из новых эйрмейкеров.