Переезжая с одного холма на другой, мчась над бульваром, который пролегал внизу, он прислушивался к вою сирен, но так ничего и не услышал, а когда подъехал к воротам, тоже не увидел ничего необычного. Очертания студии тускло вырисовывались на фоне ночного неба.

— Ложная тревога? — пробормотал Клейборн.

— Не может быть, — ответил Рой. — Дрисколл сам мне позвонил.

И сам Дрисколл стоял возле ворот, рядом с охранником.

Когда они остановились, он поспешил к ним.

— А эти, черт побери, откуда? — спросил он, недовольно глядя на Роя и указывая на его пассажиров.

— Доктор Клейборн ужинал с Джан, — объяснил Рой. — Учитывая обстоятельства, я подумал, что ему следует знать…

— Какие там еще обстоятельства! — Он повернулся к спутникам Роя. — Ладно, вы здесь. Но помните одно: держите язык за зубами. Оба. — И он пошел прочь, не дожидаясь ответа. — Идемте.

— Вы скажете нам, что случилось? — спросил Клейборн.

— Увидите. Кое-что действительно случилось.

Когда они дошли до середины студийной улицы, Рой понял, куда они направляются. Один из павильонов с левой стороны был открыт, и перед входом Эймс увидел сверкающий красный хэтчбэк, на котором ездил Фрэнк Мадеро, начальник пожарной службы студии.

В павильоне номер 7 горел яркий свет. Дрисколл провел их мимо гримерок к декорациям.

Рой сразу угадал, где они оказались. Интерьер был легко узнаваем. Это была спальня матери Нормана, в том виде, в каком он ее описал в сценарии. Или почти в том же.

Их ждали двое: коренастый, усатый Мадеро и старый Чак Гроссинджер, один из ночных сторожей. Они разговаривали в углу, стоя возле кровати с пологом.

Рой сощурился от яркого света. На первый взгляд декорации не пострадали, но в воздухе стоял острый запах сгоревшей ткани. Потом он увидел обуглившиеся концы покрывала, выгоревшие наволочки, потемневшую стену за изголовьем кровати.

— Хорошо, что я тут вовремя оказался, — заговорил Гроссинджер. — Проходил мимо, дверь была чуть приоткрыта, и я увидел внутри мерцающий свет. А потом почувствовал запах дыма. Вбежал внутрь, а там кровать горит, ну, я схватил со стены огнетушитель…

— И едва сам не поджарился. — Фрэнк Мадеро покачал головой. — Когда такое происходит, ты должен сразу сообщать мне.

— Черт, да пока вы с парнями возились бы со снаряжением в гараже, здесь бы уже все сгорело. А если бы еще и бензин взорвался…

— Бензин?

Дрисколл с недовольным видом подошел к Мадеро, который наклонился и на какое-то время исчез из поля зрения Роя за дальней стороной кровати.

— Только что нашел, — произнес он.

И поднял пятигаллоновую канистру.

Дрисколл взял канистру и встряхнул ее.

— Да ведь ее даже не открывали.

— Крышки нет, — возразил Мадеро. — Кто-то собирался воспользоваться ею, но ему помешали.

— С чего вы взяли? — Дрисколл наклонился и заглянул под кровать. — Смотрите, там и банки с краской, и кисти. Вот лентяи, свалили все это сюда, закончив работу, вместо того чтобы отнести в кладовку. А может быть, кто-то из них уснул с сигаретой во рту. Кровать загорелась, он запаниковал и смылся.

Мадеро покачал головой.

— Поверьте мне на слово, это поджог. Лучше вызвать…

— Погоди. — Дрисколл повернулся к охраннику. — Ты уже говорил с Тэлботом?

Рой вспомнил, о ком шла речь. Тэлбот был начальником охраны студии.

Гроссинджер опустил голову, не выдержав пристального взгляда Дрисколла.

— Не успел.