— Не успел. Вы же знаете, где он живет — аж в Саузенд-Оукс.[36] Вот я и подумал, что к тому времени, когда он сюда доберется…

— Меня не интересует, что ты подумал. Кто-нибудь еще из ночной смены знает об этом?

— Нет. Джимми у ворот, Фриц и Мэнхофф на дальней парковке.

Дрисколл повернулся к Мадеро.

— А твои люди?

— Сегодня дежурят Перри и Козенс, но они спали наверху, когда явился Гроссинджер. Говорит, не бери в голову, огонь все равно потушен и все выглядит как случайность, поэтому я просто сел в машину и приехал сюда один.

— Значит, никто, кроме нас, не знает о том, что здесь произошло?

— Кроме нас и того парня, который это сделал. — Фрэнк Мадеро указал на канистру с бензином в руках Дрисколла. — Знаю, к чему вы клоните, но тут поджог…

Дрисколл отступил, покачав головой.

— Нет, ты ошибаешься. Это случайность.

Кровь бросилась в лицо Мадеро.

— С каких это пор вы здесь распоряжаетесь?

— С тех пор как Барни Вейнгартен уехал в Европу, — ответил Дрисколл. — Рубен отбыл в Нью-Йорк, значит, теперь я главный. А почему, по-твоему, я все еще был в офисе, когда ты мне позвонил? У меня полно хлопот и без ваших советов насчет того, как мне следует работать.

Мадеро заговорил громче:

— Может быть, и так. Но если вы попытаетесь замять это дело, то у нас могут быть большие неприятности…

— Заткнись и послушай! Хочешь неприятностей — иди в полицию. Опиши все как было — оба опишите, все как рассказали мне. А когда вернется Вейнгартен и узнает, как сработала сегодня охрана, когда он услышит про то, что эти клоуны из пожарной службы спали, пока горел огонь, который мог спалить весь этот чертов павильон, вы оба — я вам гарантирую — выпадете из колоды.

— Вам это так не пройдет. — В голосе Мадеро уже не чувствовалось прежней уверенности — скорее он искал поддержки.

— Доверьтесь мне. — Дрисколл повернулся к Рою, Джан и Клейборну. — Все, что мне от вас нужно, — это молчание. Если кто-либо спросит, почему вы сегодня здесь, скажите — производственное совещание.

— А вы ничего не забыли? — заговорил Гроссинджер, выступив вперед. — Улики…

— Какие еще улики? — Дрисколл постучал пальцами по канистре. — Это я выброшу сам. — Потом он взглянул на кровать. — Вы с Мадеро возьмите покрывало и избавьтесь от него. Завтра скажу Хоскинсу, что рисунок очень сложный, пусть сделает что-то попроще. Поищите что-нибудь, чем можно убрать пятна со стены. Включите кондиционеры, чтобы все здесь проветрить.

Мадеро пожал плечами.

— Как скажете, но если что-то пойдет не так…

— Ничего не случится, если будешь хорошо себя вести. — Дрисколл улыбнулся. — Делай, что я говорю, и завтра спокойно отправишься домой. — Он двинулся к выходу. — Ладно, на этом все. Утром приеду все проверить.

Рой вышел следом за остальными в темноту студийной улицы, посребренной лунным светом. Джан и Клейборн молчали, но он знал, о чем они думают. Он хочет замять это дело. А они — невольные соучастники.

Он нагнал Джан. Глаза ее сверкали, а лунный свет усиливал бледность лица. Лица Клейборна он не видел — тот уже ушел вперед с Дрисколлом.

— Мне надо поговорить с вами, — сказал Клейборн.

— Говорите.

— С глазу на глаз.

Продюсер покачал головой.

— Послушайте, мы здесь все в одной лодке. Хотите что-то сказать — говорите.