Мама закрутила тоненькую бечёвку от шара на Петин палец.

Вдруг заиграла громкая, весёлая музыка.

— Ну, я пошла, — сказала мама. — А вы станьте с бабушкой около калитки. Всё увидите…

Мама поцеловала Петю и убежала. Петя ничего не успел ей сказать: ни про девочку Галинку, ни про птицу-синицу, ни про гнёздышко с голубым перышком…

— Вот тут, тут становись, — сказала бабушка и поставила Петю рядом с собой.

А музыка играла всё громче и громче. И вот из широких заводских ворот вышел оркестр. Красивый это был оркестр! Большие золотые трубы так и сияли, так и горели на солнце.

— Бабушка! Бабушка! — закричал Петя. — Вот наш папа идёт… Вот, вот он!

— Где? — спросила бабушка. — Где? Не вижу…

— Да вот же он! Знамя несёт.

Следом за оркестром несли заводские знамёна. Не одно. И не два. А много знамён. Петин папа тоже нёс знамя.

— Папа! Папа! — крикнул Петя и стал махать папе.

Потом пошли пионеры. У них было своё пионерское знамя, и все они были в красных галстуках.

А потом пошли заводские физкультурники — сильные, молодые, весёлые. Все они были в белых майках и синих трусах.

А потом Петя увидел и маму. В руках у неё были цветы. Увидев своего Петю, мама помахала ему рукой и что-то крикнула. Но Петя не мог разобрать ни одного слова такая была громкая, веселая первомайская музыка.

Как мама и Петя говорили про птицу-синицу

Почему-то обыкновенные, будничные дни идут медленно-медленно, а праздники пролетают за один миг. Оглянуться не успеешь — а они и прошли.

Петя ушам своим не поверил, когда на следующий день вечером мама ему сказала:

— Завтра на работу, и нужно пораньше лечь. И ты, Петушок, отправляйся-ка на боковую.

— Уже кончилось первое и второе мая? — удивился Петя. — Уже?

— А ты думал?.. — засмеялась мама. — Ты думал, что первое и второе мая будут тянуться целую неделю?

— Нет, — вздохнув, сказал Петя, — я так не думал, но всё-таки…

И он пошёл умываться и чистить зубы.

Потом, лёжа в своей кровати и сладко позёвывая, Петя думал, что, пожалуй, всё-таки хорошо, что завтра обыкновенный, тихий, будничный денёк и можно будет заняться обыкновенными, будничными делами.

Он тихонько лежал и смотрел на зелёный свет в соседней комнате. Там около письменного стола сидели папа и мама. Они разговаривали. Может, тоже о том, как быстро прошли праздники.

Петя сощурился, и папа с мамой вдруг сделались совсем маленькими, не больше Петиного мизинца.

— Мама! — негромко позвал Петя.

— Иду, — сказала мама и подошла к Пете. — Подоткнуть под бочок одеяло?

— Подоткни, пожалуйста!

— Ну, теперь спи. Спокойной ночи!

— Нет, — сказал Петя и потянул мамину руку к себе, — не уходи. Сядь. Посиди немножко.

Мама присела на край кровати. Из другой комнаты свет падал прямо на неё. И, наверно, потому, что свет был такой нежный и зелёный, мамины волосы казались ещё светлее, чем всегда. И такими лёгкими, пушистыми.

— Мама…

— Ну? — спросила мама, наклоняясь к Пете. — Ну что? — Она слегка пощекотала его за ухом.

— Мама, ты про птицу-синицу знаешь?

— Про птицу-синицу? — удивилась мама.

— Какая она, эта птица-синица? Синяя?

— Знаешь, — призналась мама, — я, честное слово, ни разу в жизни не видела синицы.