|
Теперь это был подвал «открытого типа» — над головой отсутствовала крыша, гигантскую дыру обрамляли торчащие обломки кровельной конструкции. Порывистый ветер разогнал облака, и в дыру словно лампочка светила луна, озаряя яму мерцающим светом. Бойцы замерли в неловких позах, затаили дыхание. Яростно колотились сердца под поношенными пиджаками. Замятин медленно приподнял автомат, собираясь передернуть затвор, на него шикнул Ломакин: с ума сошел? Скрипели камни под ногами — каратели шли цепью с обеих сторон. Бренчала амуниция, сиплое дыхание вырывалось из глоток. Долетали обрывки фраз. Ломакин прислушался — а ведь по-русски говорили! Произношение южное, с Украины эти люди или с юга РСФСР — в принципе, совсем не важно!
— Федюха, мать твою, чего толкаешься? Двигай давай, пострел, чтоб тебя! Чего ты там завис? — Смотри, какая дыра, Семеныч, — отвечал молодой голос. — А если там сховался кто? Крыся какая-нибудь со своими крысятами? Эти твари шляхские ведь во все щели лезут, везде норовят спрятаться — откуда мы их только не вытаскивали… Прогремела очередь. С края ямы посыпалась земля с щепками. Ломакин, пытаясь сохранять выдержку, закрыл глаза — хотя велик был соблазн сделать хоть что-то! — Гранату брось, Федяня, — посоветовал старший голос, — тогда спокойнее станет на душе. Капитана Ломакина бросило в жар. Скрипнул зубами Ложкин, напрягся — паренек уже изготовился куда-то катиться, в кого-то стрелять… — Жалко гранату, — поразмыслив, сообщил молодой. — Жалко — не бросай, — рассудительно изрек Семеныч. — Все равно там нет никого, ну, убьешь пару крысят — их что, меньше станет? А граната может пригодиться в умном деле. Сам прикинь, младой, граната нужна, а у тебя ее нет ни хрена, и что тогда, подыхать ни за хрен собачий? — Какой ты умный, Семеныч, — похвалил молодой пособник фашистов и сплюнул: — Ладно, живите, крысята… — и цепь проследовала мимо. — Ну все, вылазим из этой сортирной ямы, — процедил Ломакин. — Прошли, больше не вернутся… Но это оказалась лишь первая цепь — черновая зачистка! Едва члены группы стали выбираться из этой «братской могилы», как раздались возбужденные крики! Вторая волна карателей шла за первой! «Стоять!» — кричали по-русски. «Хальт!» — вопили по-немецки. Приближалась шеренга солдат в темной униформе — все вооружены до зубов. Непростительная ошибка! Пан Пшиговский охнул и задом пополз обратно. Солдат было много, ужасающе много! Откуда они взялись? Да еще проклятая луна нарисовалась — не сотрешь! «Не стрелять!» — прохрипел Ломакин. Пока еще сохранялся бледный шанс обмануть карателей. Но Замятин с Ложкиным уже ударили из автоматов — с дикими воплями, с всепобеждающим русским матом! Те дружно разбежались кто куда, а несколько тел остались лежать невнятными бугорками. Ломакин скатился обратно в яму, чувствовал, что сейчас начнется! Почему он так бездарно запустил ситуацию? Что хотел доказать? Бойцы в каком-то хаотическом беспорядке прыгали в яму, заползали как можно дальше под дом. Орущие каратели учинили огненную свистопляску. Пули взрывали землю, топали сапоги. «Попались, суки!» — визжала солдатня. Кто-то швырнул гранату — она взорвалась, не долетев до ямы. Затеялась яростная перебранка — какой придурок кинул, своих же посечет! — Товарищ капитан, что делать? — спросил, подползая, Замятин. — Взяли нас на арапа, падлы, хана нам… Вы только скажите, товарищ капитан, мы до последнего отбиваться будем… — Не стрелять… — выдавил Ломакин. |
