— Рацию сами потащите, товарищ капитан? — полюбопытствовал Замятин.

— Сам потащу, — вздохнул Ломакин.

Глава третья

Улица Маршаллова начиналась в ста метрах от реки и тянулась до района Воля. Кто контролировал ее на всем протяжении, неизвестно. Но в окрестностях Вислы это были немцы. Группа потеряла минут десять — успели нырнуть всем скопом в воронку от снаряда. По расчищенной бульдозером мостовой шла немецкая колонна. Ревели натруженные моторы, лязгала бронированная сталь. Протащились две пыльные «Пантеры», раскатывая в лепешку огрызки труб и волоча за собой листы жести. Затем проследовали два грузовых «Опеля Блиц» — машины явно бывалые, повидавшие виды, что касалось и их пассажиров. Над бортами покачивались, отбрасывая матовые отблески, солдатские каски. Люди молчали, у некоторых белели бинты. За грузовиками прошел восьмиколесный бронеавтомобиль «Пума», за «Пумой» — легкий штабной «Кюбельваген» — на пассажирах красовались офицерские фуражки. Замыкала колонну самоходная артиллерийская установка «Ягдпантера», за которой волочился прицеп. Колонна проследовала мимо перекрестка с Маршалловой, отправилась дальше — к пересечению с улицей Мировской. Там что-то назревало. Техника разворачивалась, уступала дорогу самоходке. Последняя, рыча, как мастодонт, въезжала на узкую улочку. Под гортанные команды солдатня выпрыгивала из грузовиков. Лязгали гусеницами танки, тоже давили раскуроченную булыжную мостовую. По-видимому, улочка нуждалась в срочной ночной зачистке.

Ломакин кусал губы и нервно посматривал на часы. Разведчики выползли из воронки, распростерлись на краю. Долго ждать не пришлось: со стороны Мировской захлопали выстрелы, их перебила трескотня «МР-40», автоматы перекрыл ржавый перестук «костореза» — вездесущего немецкого пулемета «MG-42».

— Кого-то повстречали, черти, — криво усмехнулся Замятин. — Будут теперь их из зданий выцарапывать…

Словно подтверждая его слова, гавкнула «Ягдпантера», заработали танковые орудия. Здание рассыпалось как карточный домик. Ломакин сбросил оцепенение, раздраженно мотнул головой, снова уставился на часы. Ночь, однако, не вечная. Бойцы просочились на Маршаллову улицу, прижались к фундаменту. Замятин вприсядку отправился дальше, добрался до угла, махнул рукой. Потянулась человеческая змейка. Между домами — свободное пространство, там сделали еще одну передышку. Ломакин свалил с плеча увесистую рацию, отдышался.

— Далеко идти, товарищ капитан? — спросил Ложкин.

— А это у польских товарищей выясняй, сержант, — пробормотал Ломакин. — Напомните, пан Заремба, если не трудно.

— Три квартала по Маршалловой… — на правильном русском, но с сильным акцентом отозвался Заремба. Он нервничал, постоянно промокал плешь какой-то грязноватой тряпочкой. — Дальше поворачиваем на Новогродскую. Еще три квартала…

— Ты уверен, что там нет немцев?

— Там есть немцы… — Заремба поежился. — Я почти уверен, что они там есть… Нам нужно здание 34…

— Здание могли разрушить, — резонно возразил Ломакин, — людей — расстрелять, бросить в кутузку, выселить из района…

— Нет, это невозможно… — пришел на помощь товарищу Пшиговский. — Это большой каменный дом, шесть этажей, просторные квартиры… В здании 36-е районное отделение полиции и немецкая жандармерия — поэтому соседние дома они не будут разрушать… Наш связник — Манфред Завадский, 20-я квартира.