— Ладно, пока все побоку. Пошли, нас ждут.

— Докладывай, Борис, — устало сказал полковник, устраиваясь в кресле. — На тебя сейчас вся надежда.

Нахалкин судорожно сглотнул. Путь к генеральским — в перспективе, а пока к майорским погонам лежал через этот длинный дубовый стол, в противоположных торцах которого сидели капитан и полковник.

— Я не все доложил, — сказал Борис, поежившись. — У Васнецовых похитили сына. Это произошло 19 марта. Я проанализировал ситуацию, и вышло, что в этом похищении принимали участие Боровиков и Садальский, компаньоны его отца. 24 марта их нашли убитыми. На дачу, которая за некоторое время до этого была куплена Садальским, было совершено нападение. Погибли все охранники, — они работали на банк «Славянский кредит», сын Васнецовых пропал. По моим данным, нападение осуществили боевики из группировки Гуссейна.

Утром в четверг на базу Гуссейна в районе Павловского Посада было совершено нападение. Тринадцатилетний Константин Васнецов в это время находился на этой базе, и нападавшие увезли его с собой. Где он находится теперь — мне неизвестно. Зато известно моему информатору, который выдвинул условие: ребенка отдадут только отцу. Дальнейшая схема операции мной разработана, но…

— Что «но»? — заорал Кононов. — Дальше давай!!

— Нам запрещены провокации, — произнес Крутов.

— Это вам запрещены, — отбрил полковник. — А для нас ваши пресловутые «провокации» звучат как «оперативные мероприятия». Дальше, капитан!

— Дальше… Я не знаю, какими ресурсами я могу пользоваться…

— Всеми, капитан, всеми!

— А если так, то придется прибегнуть к тем самым «провокациям», которых так не любит подполковник Крутов. — Нахалкин сознательно привел звание старшего следователя, полученное им в милиции, где он раньше служил. — Муж Васнецовой долечивается в «Склифе». Он уже в состоянии забрать своего сына оттуда, где тот находится. Это — первое. И второе: этого пацана мы сделаем приманкой для его матери, как бы гнусно это ни выглядело.

— Этого не будет, — твердо заявил Крутов. — Я служил в вашем отделе, я знаю, как… Вы что, хотите сына против матери… — следователь задохнулся от возмущения. — Я этого не позволю.

— Позвони заму Генерального, — злорадно порекомендовал Кононов. — Если и Муратов не позволит…

Крутов потянулся к телефону спецсвязи. Задав, вопрос своему шефу, он выслушал ответ, закрыл глаза и произнес:

— Во что вы превратились… Сволочи. Делайте что хотите, свиньи несчастные. Сына… против матери… Ладно. Я это дело доведу до конца. Но я сделаю все, чтобы парень не пострадал. И поймите, дурни, что пацана пасет кто-то очень-очень крутой! И даже не пасет, как говорят уркаганы, а защищает, как говорят нормальные люди… Вашу мать…

Следователь поднялся из-за стола и вышел из кабинета, в котором он в свое время проводил планерки в качестве заместителя начальника отдела. Крутов не предполагал, что самоустранение его от расследования приведет к последствиям, которых он так хотел избежать.

МУРовцы переглянулись. Оперативники не привыкли к такой откровенности, тем более исходящей от бывшего коллеги. Преодолев смущение, полковник Кононов произнес:

— Капитан Нахалкин, ваши предложения.

Филатова разбудил звон часов, отмеривших в прихожей восемь ударов. Десантник провел рукой по прохладной простыне и понял, что Юлия в очередной раз оставила его одного. На столе не было даже записки, а на кухне ничто не говорило о том, что ему предложили самому приготовить завтрак.