Империалистическая война - и здание училища занял госпиталь. Мы с братом
дружили со Стасиком Татуром (спустя шестьдесят лет высокий и седой отставной
кавалерийский офицер, участник второй мировой войны Станислав Татур отыскал
друга детства на III Всеевропейском конгрессе научных фантастов в Познани).
Втроем ходили мы на частные уроки к толстому немцу Ивану Карловичу и на
уроки... польского языка (со Стасиком за компанию!). Татуры собирались в
Польшу, я же козырял своим дедом Казимиром Курдавновским, блестящим
гусарским полковником и революционером, сосланным в Сибирь за участие в
восстании 1863 года. К столетию восстания меня запрашивали из народной
Польши: что я знаю о своем деде-революционере? Я ничего не знал. Видел
только портрет. Гордый взгляд, пышные усы, гусарский ментик, отороченный
мехом. Моей матери Магдалине Казимировне, когда он умер в Екатеринбурге,
исполнилось всего четыре года. Ничего не знал я и по-польски, запомнил лишь
одно слово, которым учитель всегда заканчивал урок, - "кропка" (точка!).
Впрочем, когда через двадцать лет в какой-то нью-йоркской лавочке
хозяин-поляк обратился к иностранцу не по-английски, мне показалось, что он
заговорил на родном славянском языке.
В Петропавловске утвердилась Советская власть. Перед тем у нас во
флигеле квартировали офицеры. Помню фамилию одного из них - Ерухимович.
Оказывается, мои родители потом прятали его от колчаковцев. Никому из
белогвардейцев и в голову не приходило, что красный комиссар (об этом я
узнал много позже!) скрывается у таких людей. Ведь отец был доверенным
частной торговой фирмы своего отца, Григория Ивановича, властного
седобородого старика, которого все мы смертельно боялись. Но эпизод с
красным комиссаром не был случайностью. Отец, мобилизованный колчаковцами,
перешел на сторону Красной Армии. В боях потерял все пальцы на руках -
отморозил, когда лежал, раненный, в снегу. Он никогда не признавал себя
инвалидом, активно работал и к концу дней, в глубокой старости, гордился
тем, что его называют первым общественником города Бабушкина (ныне одного из
районов столицы). Мать, учительница музыки, в последние годы жизни была
награждена орденом Ленина.
Еще в реальном училище вдруг выяснилось, что я ничего как следует не
вижу, не могу читать и никакие очки мне не помогают. Поехали в Томск к
профессорам. Останавливались у известного томского адвоката, К счастью,
зрение ослабло на нервной почве - болезнь прошла столь же неожиданно, как и
появилась, правда, при несколько курьезных обстоятельствах. На обратном пути
наш пассажирский поезд врезался в товарный, оставленный в тупике. Паровоз и
почтовый вагон свалились с насыпи под откос. Тамбуры первого пассажирского
вагона смялись гармошкой, и это смягчило удар. |