— Могу я получить слово?

С передней скамьи поднялся Кристофер Мэтьюз.

Главный констебль кивком дал понять, что не возражает.

— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов в защиту обвиняемого.

Главный констебль снова кивнул.

— В соответствии с определением, которое зачитал наш нотариус, не остается сомнений в том, что Энди Морган бродяга.

— Отец! — не сдержалась Дженни. Даже невозмутимая Нелл была потрясена.

Мэтьюз продолжал:

— Возможно, он бродяга, но он не злой человек и не опасен для горожан. Хотя я знаком с Энди Морганом всего три дня, я провел рядом с ним больше времени, чем кто-либо другой в этом зале.

— Показания свидетеля не относятся к делу, — заявил Эмброуз Дадли, вскакивая с места. Обращаясь к главному констеблю, он сказал: — Кристоферу Мэтьюзу было доверено охранять задержанного до настоящего слушания. Боюсь, он не справился с этим поручением. Я видел, как он играл с ним в боулинг! Ему поручили охранять задержанного, а не развлекать его!

По церкви прокатился смех.

— Кроме того, я видел, как викарий оставил задержанного посреди улицы без охраны! Мальчишка мог сбежать!

— Это только подтверждает, что прав я! — возразил Мэтьюз. — У Энди была возможность — и не одна — сбежать, но он не сделал этого!

— Он не дал деру, потому что знал: я слежу за ним! — закричал нотариус.

— Я продолжаю настаивать, — гнул свою линию Мэтьюз, — что если бы Энди Морган намеревался сбежать, он сбежал бы. Если бы он хотел причинить нам вред, он сделал бы это. Однако он не совершил ни того, ни другого. Если бы Энди был преступником, его не увидели бы на этом заседании. — Мэтьюз сел на свое место.

Главный констебль со вздохом откинулся на спинку стула. Слушание дела затягивалось, а он проголодался. Дэвид Хоффман выжидательно посмотрел на нотариуса, которому нетерпелось возразить викарию.

— Факт остается фактом, — сказал Дадли. — На момент задержания Энди Морган не имел постоянного места жительства. По английским законам он является бродягой и должен быть наказан. — Торжествуя, Дадли сел.

С величайшей неохотой главный констебль спросил:

— Желает ли еще кто-нибудь высказаться?

Энди обвел глазами собравшихся. Нелл и Дженни прижались друг к другу и опустили головы. Сидящий за ними рыжий Джеймс, потеряв интерес к происходящему, равнодушно уставился в потолок. У дверей, прислонившись к стене, стоял, скрестив на груди волосатые ручищи, Дэвид Купер.

— Могу я кое-что добавить? — поднялся Кристофер Мэтьюз, на сей раз держа в руках отцовскую Библию.

Эмброуз Дадли закатил глаза.

И тут дверь церкви распахнулась и снаружи повеяло холодом. Стоявшие у входа начали было ворчать, но, узнав вошедшего, притихли. Главный констебль расправил плечи. Когда Энди увидел, кто переступил порог церкви, кровь отхлынула у него от лица. Хорошо еще, в этот момент публика не обращала на него никакого внимания — юноша не сразу совладал со своими чувствами.

Войдя, лорд Честерфилд прикрыл за собой дверь. Поглощенный собственными мыслями, он держался так, словно вокруг никого не было. Он снял плащ, аккуратно сложил его, а затем с величайшим тщанием занялся своей одеждой, расправляя каждую складочку и поправляя кружево на воротнике и манжетах. Как большинство аристократов, он привык, что все смотрят только на него. Сказать по правде, это доставляло ему удовольствие. Закончив охорашиваться, лорд взглянул на главного констебля:

— Прошу вас, продолжайте, — промолвил он, снисходительно махнув рукой.