Начало было малообещающим. Сабрина не возражала бы, если б он вышел к ней одетым, тогда она по крайней мере не видела бы его мускулистой крепкой груди. Во рту у нее пересохло, и она не знала, куда девать глаза, тем не менее набралась смелости.

— Я хочу вернуться в Накогдочез. Наступила мертвая тишина. Сабрина напрасно ждала ответа и, не дождавшись, подняла голову.

Зажав во рту сигару, он задумчиво рассматривал ее, потом медленно выпустил дым.

— Почему?

Сабрина боялась этого вопроса, потому что не могла прямо сказать; да, я боюсь вас, боюсь унижения, боюсь, что буду сама просить дать мне хотя бы то, что вам не жалко.

— Потому что там мой дом. Бретт покачал головой.

— Нет.

— Прошу прощения? — не поняла Сабрина, но уже начиная сердиться.

— Ваш дом там, где я прикажу вам жить.

А я решил, что вы будете жить здесь.

Сабрина решила держать себя в руках, поэтому до боли сжала пальцы в кулачки.

— ; Мне тут плохо. Я… я… я думаю, нам обоим будет лучше, если я вернусь в Накогдочез. Бретт усмехнулся и изогнул бровь.

— Обоим? Что, моя дорогая подопечная, вы имеете в виду?

Это животное радуется моему несчастью, взъярилась Сабрина и, не в силах больше терпеть его издевательств, бросила ему в лицо:

— О, хватит, черт вас возьми! Глупо же! Вы никогда не хотели быть моим опекуном, а я не хочу быть вашей подопечной! Для обоих из нас лучше как можно меньше дел иметь друг с другом! — Он не двинулся с места и не отвел глаз от ее пылающего лица. — Я не хочу бороться с вами, Бретт, и если нам удалось последние несколько недель прожить без стычек, дело времени… Она не договорила и пошла к двери. Бретт аккуратно положил сигару в медную пепельницу и, догнав ее, стал рядом, обдавая ее запахом табака.

— Дело времени?..

Сабрина судорожно вздохнула. Его близость мучила ее. Она ни о чем не могла думать, кроме как об исходящем от него тепле, о том как она была счастлива в его объятиях. Униженная предательством собственного тела и не в силах больше выносить его взгляд, она сказала:

— Боюсь, вы заведете меня слишком далеко. Он сухо рассмеялся.

— Я заведу вас? Радость моя, да это вы заводите меня!

Все еще опасаясь его и не желая вдаваться в смысл его слов, она спокойно проговорила:

— Это лишь подтверждает мои слова. Для нас обоих лучше, если я уеду из Нового Орлеана и мы будем видеться как можно реже.

Словно устав притворяться, Бретт тяжело опустился в кресло. Он холодно произнес:

— Вам, видимо, очень неприятно мое опекунство?

Сабрина удивленно уставилась на него.

— Оч… ч… чень, — почти прошептала она, мучительно желая проникнуть в его мысли.

— Очень? Всего-то? — иронически переспросил он. — Оно допекает, мучает вас? Сводит с ума? Ведь я теперь распоряжаюсь вами и вашим хваленым богатством?

Что-то было в его голосе, что насторожило ее. Он словно был обижен. Но чем? Бретт не дал ей подумать.

— Нет?

Недовольная этим разговором, Сабрина быстро ответила:

— Да, да! Иногда это просто невыносимо!

— Только иногда?

— Все время! — выпалила Сабрина, уже ничего не соображая. — Я бы все отдала, только чтобы избавиться от вас!

Казалось, он остался доволен ее ответом.

— Вы всегда удивляете меня, Сабрина. Ее чувства легко можно было прочитать на ее лице.

— О чем вы? Ведь вы сами знали, что рано или поздно я восстану против вашей власти.

— Чем же я ограничил вашу свободу? — учтиво поинтересовался Бретт.

— Ничем! Но это ничего не меняет… Я не желаю жить в вашем доме, а если вы будете меня заставлять, то подам в суд.