— Я знаю, но я не могу. — Он умоляюще поглядел на Бретта. — Понимаешь, — тихо сказал он, — я всегда надеялся, что ты сможешь держать ее в узде, приручить ее, поэтому я подумал о тебе как о зяте. Мне хотелось, чтобы рядом с ней был сильный мужчина, которого она не сможет водить за собой на веревочке. — Он слабо улыбнулся. — Только ты, амиго, можешь стать таким мужчиной в ее жизни. Я хочу, чтобы она ничего не боялась и чтобы ее любили, и я верю, что ты дашь ей и то, и другое — и защиту, и любовь.

Бретт тоже растерялся и даже смутился.

— Я обещаю вам это.

Для самого Бретта его слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Неужели он любит Сабрину? Защищать и опекать ее он будет… но любить? Слова «любовь» не было в его словаре до сих пор. Он готов был признать, что его влечет к ней, что он все время думает о ней, но он не был готов назвать это любовью. Он очень ее хотел, он готов был жениться на ней, хотел иметь право назвать ее своей… но любить?

Алехандро был слишком поглощен собственными размышлениями, чтобы вспомнить, что Бретт ни разу не сказал о своей любви к Сабрине. Он поднялся с дивана. Подошел к двери. Отворил ее и попросил оказавшегося неподалеку мажордома Клемента позвать Сабрину.

Улыбающийся Клементе торопливо бросился искать ее, но не мог скрыть от слуг распиравшей его радости, потому что после боя быков в доме только и говорили что о Бретте и Сабрине. Разыскав Сабрину, Клементе, блестя глазами, передал ей просьбу Алехандро. Он смотрел, как она идет в библиотеку, а когда она скрылась за дверьми, побежал на кухню.

В этот день Сабрина потрудилась над своим туалетом и выглядела еще красивее, чем обычно. Волосы цвета красного золота как бы в беспорядке рассыпались по плечам, платье из белого муслина оттеняло золотистую кожу и подчеркивало ее необычную красоту.

Сабрина вошла, робко посмотрела на Бретта и залилась румянцем, встретив его взгляд.

А Алехандро смотрел на обоих с нескрываемой радостью, потом подошел к Сабрине и взял ее за руку.

— Чика, Бретт хочет тебя о чем-то спросить, а я тактично оставляю вас вдвоем. Надеюсь, тебе понравится то, что он тебе скажет.

Наедине с Бреттом Сабрина вдруг ощутила себя совершенно потерянной. Уставясь на пуговицу на его жилете, она никак не могла придумать, как начать разговор. Сказать ему «Буэнос диас»? Но ведь она несколько часов назад лежала обнаженная в его объятиях. Выпалить «я люблю тебя» тоже было немыслимо!

Бретт чувствовал примерно то же самое, хотя и не собирался признаваться в любви. Никогда раньше ему не приходилось делать предложения. Он хотел принять ее в свои объятия, осыпать лицо нежными поцелуями, шепнуть что-нибудь ласковое на ушко, но он был беспомощен, как застенчивый юнец.

Ему было жаль, что он не может поддаться естественному порыву, но прошло время, и, упустив нужный момент, он довольно резко произнес:

— Я попросил у вашего отца позволения жениться на вас, и он ответил, что с радостью дает его. Вас это тоже радует?

Он хотел сказать совсем не то и не так и проклинал себя за свою ненаходчивость.

Он не сделал ни одного движения навстречу ей, и Сабрина не поняла, чего ему стоили его слова. Она молча смотрела на него, ощущая лишь, как вдруг заныло ее сердце от обиды и разочарования. Как он так может? Он совсем меня не любит, сердито подумала Сабрина.

Она перевела взгляд на его застывшее лицо. Куда делся ее страстный возлюбленный? Почему он так холоден? И опять ее кольнуло, что он ни слова не сказал ей о своей любви.

Бретт больше не мог сдерживаться.

— Ну же? — потребовал он ответа. — Вы выйдете за меня замуж?

Он понимал, что все испортил, но уже ничего не мог поправить. Интересно, куда делись слова, которые мне бы хотелось ей сказать? Как объяснить ей, что я чувствую? Как рассказать о чувствах, которые она пробуждает во мне? О радости и волнении, которые я ощущаю всякий раз, стоит ей появиться?

Предложение Бретта было воспринято Сабриной как незаслуженная обида.