— Правильно, дружище. Тебе бы в постель вернуться.

— Только это… — попросил Джеб, — если вы ее вдруг увидите… или типа того, передайте, что меня задержали.

— Ладно, — согласился я.

Прозвучало это, наверное, не очень убедительно, потому что Джеб после этого развернулся и посмотрел на Герцога:

— Скажи ей, что я иду.

И, как ни странно, она его поняла. Ну, по крайней мере, так показалось. Она кивнула, словно говоря: «Да, если я вдруг увижу эту незнакомку где-нибудь в четыре утра в метель, я непременно передам». Герцог улыбнулась парню с сочувствием, и у меня опять возникла такая мысль, от которой никак не отделаться.

Улыбка Герцога как будто успокоила Джеба, и он снова опустился на стул с поникшей головой.

Я болтал с Кеуном, пока тот не подал мне дымящуюся вафлю.

— Боже, Кеун, какая красотища! — воскликнул я, но он уже отвернулся, чтобы выложить на тарелку хашбрауны для Герцога.

Тут же появился Билли Талос, выхватил тарелку у него из рук и понес Герцогу. Он сел рядом с ней.

Я несколько раз бросал на них взгляды, они буквально лежали на столе лицом друг к другу и о чем-то оживленно разговаривали. Мне хотелось встрять и рассказать подружке, что он заигрывал с одной из множества Мэдисон, пока мы тащились сюда по сугробам, но решил, что это все же не мое дело.

— Пойду поговорю с кем-нибудь, — объявил я Джею и Кеуну.

Джей как будто не поверил:

— С кем? С черлидером?

Я кивнул.

— Дружище, — вздохнул Кеун, — я пытался всю ночь. Их слишком много, чтобы пытаться разговаривать с одной. А если со всеми, то тебя просто игнорируют.

Но мне надо было хотя бы создать видимость.

— Вспомните льва, охотящегося на газелей, — сказал я, пристально наблюдая за стайкой девчонок. — Выбираешь отбившуюся от стада и… — одна крошечная блондиночка смотрела не в ту сторону, что и все, — бросаешься.

Я соскочил со стула. И целенаправленно подошел к ней.

— Я Тобин, — представился я, протягивая руку.

— Амбер, — ответила она.

— Красивое имя.

Девчонка кивнула, глаза у нее забегали. Амбер хотелось уйти, но я пока не мог ее отпустить. Так что попытался придумать, что бы еще спросить.

— Насчет вашего поезда что-нибудь известно? — поинтересовался я.

— Да, может, даже завтра не пойдет.

— Вот не повезло, — с улыбкой сказал я и бросил взгляд через плечо в сторону Билли с Герцогом, но она куда-то исчезла.

Хашбрауны все еще дымились на тарелке, на край которой она налила, как обычно, кетчупа, но после этого почему-то ушла. Я оставил Амбер и подошел к Билли.

— Она вышла, — сразу сказал он.

Какой нормальный человек выйдет, если все тепло, хашбрауны и четырнадцать черлидеров еще внутри?

Я схватил шапку, натянул пониже на уши, надел перчатки и тоже вышел на ветер. Герцог сидела на тротуаре возле стоянки, даже почти не под навесом, который защитил бы ее от все не прекращавшегося снега.

Я сел рядом:

— Что, нос давно не закладывало?

Она пошмыгала, а на меня и не взглянула.

— Возвращайся, — сказала она. — Ничего страшного.

— В чем?

— Ни в чем ничего страшного. Возвращайся.

— «Ни в чем ничего страшного» — хорошее название для группы. — Я хотел, чтобы Герцог на меня посмотрела, чтобы я мог оценить ситуацию, и, когда она наконец это сделала, я заметил, что у нее красный нос, и, несмотря на холод, заподозрил, что она плакала.