Ну, то есть одноклассницы. Я, Дорри, Теган и другие девочки. Мы были очень добрые. Парни, которые курили всякую фигню, — нет. Они были грубые. Натан Кругл тоже не был добрым, он был желчным и злопамятным. И если честно, мне вовсе не нравилось, что он внушает Джебу свои безумные идеи и влияет на него.

И вот однажды, думая об этом в тысячный раз, я разозлилась по-настоящему. Почему Джеб проводит время с Натаном Круглом, а не со мной?

Поэтому в тот день, когда мы сидели в классе, я уколола его ручкой и сказала:

— Ради бога, Джеб. Ты хоть просто улыбнись.

Он вздрогнул, уронив свою книгу на пол, и мне стало ужасно стыдно. Круто, Адди, подумала я, в следующий раз протруби ему в ухо.

Но потом он улыбнулся уголком рта, и в его глазах промелькнула веселая искорка. И что-то еще — что-то, от чего мое сердце забилось быстрее. Он покраснел и быстро нагнулся, чтобы подобрать книгу.

Ой, внезапно поняла я. Он просто стеснительный.

Навалившись на подушку, я рассматривала фотографию Джеба на экране планшета до тех пор, пока боль внутри не стала слишком сильной.

Я нажала кнопку посередине, и появилась следующая фотография — сделанная во время Великого Холлихокского Блицкрига, который случился в прошлое Рождество, всего через несколько недель после того, как я попросила Джеба хоть улыбнуться ради бога. День перед Рождеством всегда жутко длинный, и остается только барабанить пальцами по чему придется и ждать, когда же оно настанет, поэтому мы с друзьями решили пойти гулять в парк Холлихок. Я заставила одного из парней позвонить Джебу, и тот каким-то чудом согласился пойти с нами.

В конце концов мы устроили бой снежками, мальчики против девочек, и это было здорово. Мы с Дорри и Теган построили снежную крепость и наладили систему снабжения снежками: Теган лепила, я подавала, а Дорри снайперски обстреливала наших противников. Мы выигрывали у мальчишек, пока Джеб не навалился на меня со спины, повалив прямо в нашу кучу снежков. Снег набился мне в нос, и я почувствовала жуткую боль, но мне было так весело, что даже все равно. Я перекатилась на спину, смеясь, и его лицо оказалось очень близко, в нескольких сантиметрах от моего лица.

Именно так нас и сфотографировала на телефон Теган. Джеб снова надел свою джинсовую курточку — бледно-голубой так шел к его темной коже — и смеялся. Глядя на наши счастливые лица, я вспомнила, что он слез с меня не сразу. Он приподнялся на локтях, чтобы меня не раздавить, и задал мне вопрос, от которого меня пробрала дрожь.

После боя снежками мы с Джебом пошли выпить мокка латте. Я предложила, а Джеб, не раздумывая, согласился. Мы зашли в «Старбакс» и сели в одинаковые фиолетовые кресла у входа. Я была счастлива и весела, а он робел. Но потом Джеб собрался с духом и решился взять меня за руку. Я так удивилась, что даже пролила кофе.

— Боже мой, Адди, — сказал он, и его кадык дернулся. — Можно тебя поцеловать?

Мое сердце встрепенулось, и теперь уже я оробела: ужас какой. Джеб взял из моих рук чашку и поставил на стол, а потом подался ко мне и поцеловал в губы. Глаза его, когда он наконец отклонился, были теплыми, как растаявший шоколад. Он улыбнулся, и я тоже растаяла, как шоколадка.

Это было лучшее Рождество в моей жизни.

— Эй, Адди! — крикнул мне с нижнего этажа младший брат, вместе с мамой и папой игравший на «Вии», доставшейся ему от Санты. — Хочешь, устроим боксерский поединок?

— Нет, спасибо, — отозвалась я.

— А как насчет тенниса?

— Нет.

— Боулинг?

Я застонала. Мне вовсе не хотелось играть. Но Крису было восемь. Он просто пытался меня подбодрить.

— Может, позже, — ответила я.

— О'кей, — сказал он и убежал.