Она ничего не сказала больше, только сильно в руках пакетики сжимала и беззвучно плакала. Правда, когда запер подвал снаружи, вслед себе услышал:

— Будь ты проклят, Царев! Это из-за тебя я такая! Из-за тебя, ублюдок! Чтоб ты сдох!

«Сдохну, Лариса, сдохну. Быстрее, чем ты думаешь. Я уже сдох».

* * *

Лешаков его ждал с накрытым столом и при полном параде. Руслан пожал его мягкую и вечно потную ладонь, прошел в дом. От ужина отказался. Предложил сразу в кабинет и к делу.

— Ты куда торопишься, сынок? Давай перекусим, перетрем дела наши за столом и бокалом хорошего виски.

— Я никуда не тороплюсь. Это время идет, очень драгоценное для Ларисы. Поэтому лучше в кабинет да побыстрее, а то ужин поминками станет.

Лешаков схватил сотовый и быстро набрал номер дочери — звонок раздался в кармане куртки Бешеного. Тесть все понял, побледнел до синевы и за сердце схватился.

— В кабинет и псов своих утихомирь. Пусть от меня подальше держатся.

Когда за ними обоими захлопнулась массивная дверь кабинета Лешакова, Руслан по-хозяйски сел в кресло и ноги на стол положил вместе со стволом.

— Дверь запри, Олег Дмитриевич, и выпить мне налей. В горле пересохло и в ушах звенит от визга твоей дочки. Я ей хотел рот скотчем заклеить, но передумал — задохнется еще. А она нам обоим нужна, да, Леший? Ты садись. В ногах правды нет, как говорил мой отец.

У Лешакова отнялся дар речи, он только галстук дернул и плеснул себе в бокал коньяк. Осушил залпом. Руслан понял, что тот знает за что, от того и трясется, потому что смертельно боится. Не ожидал, сученыш, что Рус так далеко пойдет.

На себя равнял, трусливая псина. Бешеный уже давно понял, что легче всего ломать тех, кто изо всех сил корчит из себя непробиваемую железную личность. Овца в волчьей шкуре. Рычит, скалится, а как шерсть слегка подденешь, так там блеять начинает, истерично гнилая душонка.

— Почему не спрашиваешь — за что? Или и так знаешь?

— Да пошел ты, ублюдок больной!

— Ты даже не знаешь, насколько я могу быть больным ублюдком. Вот Лариса уже знает.

— Мрааазь!

— Тшшшш. Спокойно. Не надо кричать. Зачем, чтоб весь дом слышал, какой ты невежливый с зятем? Некрасиво так. У тебя ж все на показуху. Твою идеальность для реалити-шоу не снимают?

Леший потянулся за сотовым, но Бешеный ногой аппарат вышиб и подхватил, когда тот падал. Спокойно на стол положил, пока тесть, зажав ушибленные пальцы, согнулся пополам.

— Сядь! — рявкнул Руслан. Леший вздрогнул, но с места не сдвинулся. — И не скули. Не сломал. Хотя мог. Легко. Правда, чем ты подписывать себе приговор будешь? Воот. И я так подумал. Не дело это пальцы тебе сейчас ломать.

— Я тебя…, сукааа… — вышло хрипло и неубедительно.

— Ты меня уже. Всё. Твои ходы закончились. Теперь я тебя. Моя очередь. Готов к отдаче? Зад подставляй, без мыла и вазелина, Леший. Больно будет, сука, очень больно, — бутылку у Лешего отнял и сам из горла несколько глотков сделал, а потом неожиданно под дых кулаком, да так, что Леший подпрыгнул на месте и на колени, задыхаясь, упал. Руслан к нему опустился на корточки, приподнял Лешего, удерживая за галстук.

— Ты дыши. Глубже дыши. Значит, так. Слушай меня внимательно и дышать не забывай. Дышится? — снова ударил, и у Лешего слюна закапала на пол с широко открытого рта, — ты медленно. Даааа. Вот так, маленькими глоточками. Расклад такой — мы оба хотим одного и того же, ПАПА. Только в отличие от тебя, я не занимаю такой пост и не буду искать исполнителей — я сам себе и судья, и палач.