— Дорога ложка к обеду, — вздохнул кот. — Итак, наши дальнейшие планы, герр Шварцкопф?

— Уж лучше — синьор Тестанера ил как-то так… пфффф, — Карабас перевернулся на живот и надвинул на лоб раввинский капелюш, спасаясь от припекающего солнышка. — Так что мы имеем?

— Эта скобейда со своим псом нас чуть не кокнула, — сообщил несвежую новость Базилио.

— Со своим псом? Не думаю, что Артемон предал. Предательские мысли прорастают исподволь. На это нужно время. Я бы заметил. Нет, его не спрашивали. Мальвина всё сделала сама.

— Дёрнула за какой-нибудь рычаг? — уточнил кот.

— Уже не помню, рычаг там или кнопка, — признался Карабас. — Вряд ли что-то сложное. В общем, выбрала она свободу — за себя и за Артёмку. Меня интересует другое — как она смогла раскочегарить базу. Туда надо было проникнуть и добраться до пульта управления.

— Запилила всё бэтмену в бошку и отправила вниз, делов-то, — проворчал кот.

— Насколько я знаю эти штуки, там даже мышь не проскочит, — не согласился бар Раббас.

— Мышь не проскочит? Ну, значит, мышь. Или крыса. Не основа, а настоящая крыса или мышь. Anima vili, короче говоря. Какое-нибудь мелкое животное с перепаянными мозгами. Пробралось к пультам и перегрызло какой-нибудь проводок. Или село на какую-нибудь клавишу. И оппаньки.

— И как ты себе это представляешь? Бэтмен падает с шести километров, держа в зубах мышку? Они оба сдохнут.

— А кто тебе сказал, что она активировала базу перед побегом? Это было бы глупо. Когда мы последний раз парковались? У озера? Зачем, кстати?

— Мне нужно было кое с кем переговорить, — Карабас дал Базилио ровно столько информации, сколько тот мог выжать сам из имеющихся данных. Тем более, что вспоминать о разговоре со старым плавучим чемоданом ему было неприятно.

— Ну вот пока ты вёл переговоры, Мальвина его и отправила, — заключил кот. — Не на крыльях, конечно. Хотя что-то мне подсказывает, что реактивных ранцев у нас больше нет. И вообще много чего нет. Ободрали нас как липку.

— Не пропадать же добру, — философски заметил раввин, вытирая лоб носовым платком: жара прибывала.

Послышались голоса — возвращались Пьеро и Арлекин. У Пьеро, судя по всему, начался очередной айс-дефолт.

— Лила, лила, лила, качала, — бормотал поэт, постепенно повышая голос. — Белей лилей, алее лала, была бела ты и ала, Мальва, Мальвина, о нет, в тебе нет ни капли алого, лилового нет, ты вся — поцелуй на морозе, вся белая на голубом. Но песню иную о дальней земле носил мой приятель с собою в седле. Он пел, озирая чужие края: Мальвина пропала, невеста моя! — последние слова он провыл уже в полный голос.

Раздался негромкий, отчётливый звук хлопка одной ладонью: Арлекин отвесил Пьеро смачную плюху. Через пару мгновений звук повторился в другой тональности — автор плюхи решил подкрепить достигнутый эффект подзатыльником.

— Завали ебало, вафел, — завершил он воспитательные действия.

Кот оглянулся на звук, на мгновение приподнял очки.

— Они что-то несут, — сообщил он, — вот только не разберу, что.

— Кенни, плитку и мой продуктовый мешок, — объяснил раввин. — Нам надо подкрепиться. Ты как насчёт этого?

— Пожалуй, да, — кот нервно зевнул. — А ты как всегда?

— Дозволенное в пищу млекопитающее должно быть парнокопытным и жвачным, а ситуации пикуах нефеш я пока не усматриваю, — принялся объяснять раввин.