— За мной, — скомандовал я, вставая, и хромая к выходу. Ушибленное колено, все еще давало о себе знать.

Тут уже была моя территория, поэтому родственники безоговорочно передали мне пальму первенства.

Как только мы покинули салон самолёта, я сразу же стал командовать. Определив старшего у безопасноков, обратился к нему, не обращая внимания на местных офицеров, пока было не до них:

— Капитан. Первым рейсом был доставлен капитан Рябинин с пулевым ранением в левый бок.

— Так точно, товарищ подполковник, — кивнул белобрысый капитан, с едва заметным шрамом над левым глазом: — Его и остальных раненых отправили в ближайший госпиталь.

— Капитан Рябинин является носителем сверхважной информации. Нужна полная изоляция от любого общения, кроме медперонала. Отношение к раненому предельно вежливое. Выставить охрану до прибытия представителей, товарища Берии. В отношении моих спутников, подполковника Суворова, подполковника Васнецов и рядового Раевского принять те же меры. В салоне самолета шесть мешков, их принять опечатать и оставить под охраной в надежном месте, лучше вместе с моими спутниками. Заглядывать внутрь запрещено. Это могут сделать только представители наркомата с соответствующими бумагами. Мне нужна срочная связь с Москвой. Как только обеспечите, сообщите. Это все. Выполнять.

Как личный порученец я мог себе позволить отдавать приказы спецслужбам, соответствующие документы и полномочия у меня были.

— Есть! Разрешите выполнять товарищ подполковник? — козырнул капитан.

— Выполняйте.

Отец, дядя и друг молча ушли вслед за местным полковым особистом в звании лейтенанта, вежливо пригласившего их следовать за собой.

— Товарищ подполковник, разрешите представиться, командир транспортного полка, майор Дудаев, — как только все строчные дела были улажены, обратился ко мне старший из офицеров.

— Подполковник Суворов, можно просто Вячеслав, — пожимая ему руку, представился я.

С местными офицерами полка я познакомился быстро, пообщавшись, мы направились в штаб, на ходу обмениваясь новостями. Вернувшийся капитан, представившийся капитаном Радовым, из особого отдела корпуса, куда входил этот полк, шел сзади, чутко прислушиваясь.

Как оказалось, уже был готов стол, отметить мой прилет, но сесть мы не успели, Радов сообщил, что можно воспользоваться связью.

Мы прошли в соседнюю землянку, судя по аппаратуре, это был радиоузел, и дали в руку трубку.

— Суворов? — услышал я хорошо знакомый мне голос Лаврентии Павловича Берии.

— Так точно, товарищ нарком! — не садясь, ответил я вытягиваясь.

Офицер связи и капитан Радов тихо вышли из помещения.

— Что можете доложить? Только кратко, — голос Берии в треске и шуме линии мне показался несколько холодноватым.

— Был ДОМА, вернулся не один, с родственниками и информацией. Нужна срочная эвакуация в Москву. Местные кадры я уже напряг, охраняют, но нужна и ваша санкция.

— Это правда? — мне показалось голос Берии на миг прервался от волнения, как будто его душил ворот френча.

— Так точно. Один из моих… э-э-э спутников, в госпитале под охраной, прострелен бок. Трое целые, ждут встречи. Проблема еще с двумя, они не успели к вылету и остались на территории противника. Нужна эвакуация, связи с ними нет.

— К вам вылетел подполковник Архипов. Именно он будет курировать вас и наших гостей. Я, ясно излагаю? — поинтересовался Берия.

Понятное дело о защищенности линии можно было только мечтать, поэтому мы говорили междометьями, которые оба понимали.

— Так точно!

— Кто там представитель особого отдела старше по званию?

— Капитан Радов, из особого отдела авиакорпуса.