Дети Императора сохранили свойственную им точность маневрирования. Пурпурно-золотая волна растеклась по пустоте, набрав крейсерскую скорость согласно стандартам Легиона. Благодаря отражавшим свет звезд украшениям кристаллические шпили сверкали подобно замерзшим слезам. Прекрасное зрелище завораживало.

Несколько секунд спустя к «Гордому сердцу» присоединились прибывшие «Осколок сокровища», «Лепидан» и три другие боевые группы, покорные воле лорда-командора. Четыре линкора и многочисленные корабли поддержки от эсминцев-охотников до артиллерийских фрегатов составляли эскадру, которая когда-то покоряла целые сектора, а теперь уничтожала сородичей, отвергших зов эволюции.

Эйдолон почувствовал, как дернулись его новые гланды. Он провел пальцем по линии раздутого горла, кожа на нем была натянута, как на барабане. Вены ритмично пульсировали, отмечая нерегулярное биение двух сердец.

Слуги принесли новые детали доспеха. Шестиногий аугментированный дрон процокал по мрамору, неся расширенный горжет Эйдолона в трех железных когтях. Элемент доспеха был гравирован серебром, украшен изображениями зверей Древней Терры и Кемоша, а также мелким рифлением, и отполирован до требуемого блеска. Когда дрон приблизился, Эйдолон поднял подбородок, терпя заботу механического слуги, словно какой-то древний монарх внимание цирюльника. Горжет водрузили на место, и Эйдолон почувствовал, как волокна-иглы скользнули в деформированный черный панцирь, быстро защелкнулись и крепко притянули керамит к плоти.

Когда звуковые преобразователи подключились, в оружейной комнате раздался громкий щелчок. Это был всего лишь сбой в обратной связи, тем не менее, от этого черепные коробки нескольких сервиторов лопнули, и они повалились на пол, беспомощно дергаясь.

Эйдолон, подняв бровь, повернулся к техножрецам. Ближайший из них – сгорбленный урод, увитый кабелями и проволочной сеткой, извиняясь, поклонился.

– Усовершенствования еще не закончены, – пробормотало существо.

Лорд-командор вытянул перед собой руки, и выжившие слуги засеменили к нему, чтобы приладить пластины брони. Каждый элемент доспеха приносил новую вспышку боли – токсичный сплав его генетической основы принимал новые и запретные формы. Некоторыми из них Эйдолон научился наслаждаться. Другие были менее желанны, но со временем он, несомненно, найдет способ обратить этот опыт себе на пользу.

«Мы еще не закончены, – подумал он. – Еще предстоит сделать немало шагов по стезе чувств».

На дисплее шлема замигала руна, указывая на прибытие Азаэля Коненоса и его кораблей. Эйдолон вспомнил, как загоралась та же отметка перед Исстваном, когда Коненос еще не был оркестратором какофонов, а он сам только прожил одну жизнь. Верность Азаэля была полной и абсолютной, и тогда и сейчас.

– Тебе рады, мой брат, – произнес Эйдолон под вой дрелей, затягивающих покрепче крепления доспеха.

– Лорд-командор, – поздоровался Коненос, его голос также был искажен аугметикой собственного искалеченного горла. – Варвары?

– Они придут, хоть мой советник сомневается в этом.

Уголком глаза Эйдолон заметил через кристалфлексовые иллюминаторы силуэт «Восхищающего» во главе недавно прибывшего соединения. Охотники собирались.

– Займи позицию за подветренным краем Врат. Соблюдай тишину и жди сигнала атаки. Ты прежде видел Калий, мой брат?

– Нет.

К Эйдолону приковыляли техножрецы, неся на золотом подносе его шлем. Тот стал вдвое больше прежнего и был нашпигован слуховыми глушителями и каналами, а также волокнами, которые входили во внутреннее ухо лорда-командора и обвивали носовые пазухи.