Мортарион вздохнул.

– Мне что, повторить это в третий раз? Хватит задержек. Начни наступление. Мой Легион стоит наготове.

– Не сомневаюсь.

На миг на этих изувеченных чертах появился намек на признательность.

– Дорн берется в расчет. Руссу досталось в Алаксесе, и он изводит себя мечтами предать меня своему странному правосудию. Коракс – повелитель малочисленного Легиона, а Феррус с Вулканом – мертвы. Выходит, остается только один, кто может помешать нам.

Мортарион слушал настороженно и ничего не говорил.

– Я решил поручить это Фениксийцу, – сказал Гор. – Они с Джагатаем всегда презирали друг друга. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как Фулгрим дает урок смирения Боевому Ястребу.

– Тогда попроси его.

– Если сможешь найти его, можешь сам это сделать. – Гор раздраженно сжал Коготь. – Да ладно, мы оба знаем, что Фулгриму нельзя доверять. Он выполнил свою важную задачу на Исстване Пять, так что не жди от него чего-то еще.

Мортарион покачал головой, от чего загремели висевшие на шее сосуды с ядами.

– Я не буду делать этого.

– Ты жаждешь мести, разве не так?

– Он не победил меня.

– Никто об этом не говорит.

Мортарион впечатал древко Безмолвия в камень, и по темным плитам побежали пляшущие линии энергии.

– Я буду подле тебя, – прошипел он. – На передовой. Я сохранил своих сыновей чистыми. Я мог искалечить их, как сделали другие, но они все еще выполняют мои приказы и поддерживают дисциплину.

– Ты будешь со мной, как я и обещал.

– Я не останусь позади, – в словах явственно слышалось долго сдерживаемая подозрительность. – Я не меньше твоего жажду увидеть нашего Отца на коленях. Я бы даже сказал больше, если все брать в расчет.

– И когда Дворец запылает, ты будешь подле меня.

– Тогда почему отправляешь меня против Хана?

– Потому что я могу доверять тебе, – раздраженно произнес Гор. – Ты что, этого не видишь? Ты в каждом намеке выискиваешь неуважение, ожидая, что тебя обманут, и все же ты, мой ревнивый брат, единственный, кто у меня остался.

Магистр войны громко и горько рассмеялся.

– Посмотри на итоги моего восстания. Ангрон свел себя с ума, я не могу дать ему самое простое задание. Пертурабо, ох этот Пертурабо. Дикари Хана без проблем разберутся с его траншеями. И у Шрамов нет крепостей, которые он мог бы разрушить. От Альфария нет новостей, он запутался в собственных ловушках. Список все меньше.

Мортарион внимательно слушал. В грязных системах его доспеха что-то циркулировало и булькало.

– Я пришел к тебе, – тихо произнес Гор, – потому что у меня нет никого другого. Хан все так же угрожает с фланга, его Легион цел, а ярость ничуть не уменьшилась. Он окружен штормами, но найдет способ прорваться. Его нельзя оставлять в живых, и ты это знаешь. Как только Джагатай будет уничтожен, преград больше не останется.

Гор навис над сутулым братом и схватил его за шею когтями.

– А потом, – прошептал он, подтянув к себе грубое лицо Мортариона, – в авангарде пойдем мы вдвоем. Ты сохранил свой Легион чистым и не разочаруешься. Мы подошли к развязке.

Мортариона никогда не оставляла подозрительность. Его глаза мигнули, сухая кожа губ дернулась.

– Вы с Джагатаем были настоящими братьями, – сказал он. – Близкими, словно смешанная кровь.

– Все мы были братьями. Не думай, что я буду жалеть еще об одной смерти.

– А может дело в том, что ты не делаешь этого, потому что не можешь.

Гор ответил не сразу.

– Ты и в самом деле так думаешь?

– А ты не задумывался об этом?

Магистр войны не ответил.