— О нет, не смей! — воскликнул Феликс, за ошейник, оттаскивая собаку от ягдташа.

Лишь теперь шотландец соизволил повернуться, с изумлением взирая сверху вниз.

— Прошу прощения, милорд, — повторил Юлиус, — но это пиво — часть нашей оплаты. По справедливости, вы должны заплатить за него смотрителю.

Саймон по очереди смерил взором Феликса, Клааса, моряков, а затем уставился на Юлиуса.

— Похищение собаки дворянина. Насколько я припоминаю, за это положено весьма суровое наказание.

— А как насчет похищения пива? — возразил Феликс. — И чужих кроликов? Если хотите получить назад вашу собаку, спускайтесь и заберите ее сами.

Феликсу еще многому предстояло научиться. Но Юлиус не стал перебивать его. Шотландец опять отвернулся и уставился на смотрителя шлюза, который торопливо бросился прочь, а затем вернулся с бочонком и поставил его перед Саймоном. Девушка в высоком головном уборе подошла и встала рядом.

— Я думала, что пиво пьют только ремесленники, — проговорила она.

Огонек вспыхнул в красивых глазах и тут же погас. Ее появление удивило Саймона.

— Если уж оказался заперт в свинарнике, так приходится уподобляться свиньям, — отозвался шотландец. — Посему предлагаю вам выбор: либо пиво, либо еще полчаса в обществе епископа.

— Пиво, — невозмутимо ответила она на наречии шотландцев, которое с трудом понимали остальные. — Расплатитесь с этим человеком или с детьми.

Хранитель шлюза, похоже, пересмотрел свое мнение о Саймоне. Он также понимал по-шотландски.

— Благодарю вас, демуазель. Мейстер Юлиус скажет вам, сколько оно стоит. Мейстер Юлиус — стряпчий, он обучался в Болонье.

Сей факт не слишком поразил шотландца. Он задумчиво обвел взглядом команду лихтера и, выбрав самого неприглядного из матросов, с трехдневной щетиной и следами оспы на лице, обратился к нему:

— Мейстер Юлиус?

— Мейстер Юлиус? — в тот же миг окликнул Клаас.

— Ничего страшного, — отозвался Юлиус.

Он знал, что его дразнят намеренно. Но также знал, что получит назад свои деньги, даже если придется требовать выкуп за собаку.

— Дайте ему денег, — велела девушка. Склонив голову, так что ее эннен закачался, точно мачта корабля, она принялась расстегивать кошель на поясе. У нее были темные, тонко очерченные брови и нежная кожа, порозовевшая сейчас то ли от сдерживаемого веселья, то ли от досады. Юлиус не сводил с нее взгляда.

— Мейстер Юлиус, — повторил Клаас.

Шотландец с улыбкой тронул девушку за руку, а затем из собственного кошеля извлек пригоршню мелких монет. Демонстративно небрежным жестом он швырнул их на баржу, с улыбкой наблюдая за тем, как они катятся, подпрыгивают и звенят внутри ванны, и падают в щели между досками и среди канатов. А затем улыбка сошла с его лица.

— Руки прочь от моей собаки!

Он обращался к Клаасу. Юлиус обернулся. Теперь они опускались гораздо быстрее. Канат стремительно скользил в руках матросов. Людей на причале было уже не разглядеть. Стены шлюза возвышались высоко над головой, зеленые от водорослей.

Как всегда, в стене были протечки. Одна струя ударила прямо в баржу, обрызгав буфы на чулках Феликса. Второй удар вода нанесла по Юлиусу, испортив его любимую шляпу, а затем плеснула на собаку шотландца, которая с лаем отскочила в сторону. Лишь теперь Юлиус обнаружил, что гончая попирает лапами собственную попону с гербом Килмирренов и при этом рычит и скалится на Клааса. Герб выглядел гораздо более мокрым, чем еще совсем недавно. Клаас пожал плечами:

— Мне очень жаль, мейстер Юлиус, но я должен был что-то предпринять.