Я пустил грани «Разрушения Памяти» по линии Тела. Конечно, они тут же разлетелись в стороны, а у меня в голове грохнуло, будто кто-то стукнул молотом по затылку.

Минус одно использование в кристалле.

— Я в первый раз вообще сознание потеряла, — усмехнулась Сана. — Потом очнулась и не помню, как вошла в комнату и что собиралась делать? Даже Голос молчал.

Я примерно понял, чего ожидать: что-то будет твориться с моей головой. Лишь бы себе не стереть память.

На вторую попытку грани организованно поплыли по линии Тела, во Внутреннем Взоре мелькнул иероглиф «Разрушение Памяти». В затылок прилетел ожидаемый грохот. Будто и впрямь во мне рушились какие-то воспоминания?

Грохот словно бы отдалился, но снова стал нарастать. Я предположил, что пока меня повторно не ударило неизвестно чем в затылок, необходимо перенести «Разрушение Памяти» на объект! Действительно, немного напоминало «Наведение Сна».

Но как направить озарение на Сану? В «Наведении Сна» Внутренний Взор хотя бы рисовал туман, которым можно обвивать людей, но сейчас в моём взоре ничего не изменилось.

А что если… В затылок прилетел грохот «рушащейся памяти» и я упал лицом прямо в слегка раздвинутые ноги Саны, лежащей на подушках.

— Я не виноват.

Сана оттолкнула мою голову:

— У меня с пятого раза только получилось. Не позволяй грохоту отвести от меня взгляд.

— Но я и так…

Сана поморщилась:

— Ой, только не говори, что я так красива, что ты и без того не сводишь с меня глаз.

Я ухмыльнулся — снова она угадала.

— Лесть всех мужчин звучит одинаково, — сказала Сана.

— И только у славного юноши Октула Ньери лесть особенная?

— Да, представь себе, он вообще ничего не говорит о моей красоте.

— Не говорит, а сразу — делает?

Сана строго посмотрела на меня:

— Чем мы больше болтаем, тем больше моей памяти придётся разрушить. Поторопись.

Я проверил толщину Линии Тела. Одно использование яркого «Разрушения Памяти» отхватило от неё «144» паутинки. Оставшегося хватит ещё на пять использований.

Вереница граней потекла по линии Тела. Высветился иероглиф «Разрушение Памяти». Я сложил в стопку этого озарения, после чего уверенно положил ладонь на бедро Саны. Она дёрнулась. Я сжал трепещущее бедро сильнее и прошептал:

— Так быстрее.

Недаром в Дивии нельзя прикасаться без разрешения — от прикосновения озарение сработало моментально.

Нарастающий в моём затылке грохот пролетел мимо меня, словно фура на дождливой трассе. Сана вздрогнула, изогнулась. Глаза её задвигались под прикрытыми веками. От её тела начала исходить дымка, похожая на «Наведение Сна». Только эта дымка сложилась в рослого юношу, частично одетого в доспехи — это я. Даже в виде туманной фигуры — я красавчик.

Мои дымчатые копии заполнили комнату, повторяя недавние действия. Я стоял у окна, ходил, садился на матрас, ел, пил, вставал и снова садился. При этом моя фигура и расплывчатые предметы обстановки показаны так, как на них смотрела Сана, ведь это её воспоминания. Напомнило мне съёмку с камеры Go Pro.

Когда Сана вышла из комнаты, моя фигура метнулась к окну и растаяла.