– Но…- начал Вонг, однако его прервал звонок телефона. Мария сняла трубку.

– Кто? Шейн Эверт…- начала она, но не успела она больше произнести ни слова, как Шейн ощутил нечто вроде невидимого проблеска, пробежавшего от нее к нему, и вдруг в середине комнаты возникла девятифутовая фигура алаага в белом комбинезоне и черных высоких ботинках. Он повернул лицо к Шейну.

– Шейн-зверь! - Глубокий голос, говоривший по-алаагски, казалось, раздвинул стены небольшой гостиной- Тебе приказано немедленно представить отчет Первому Капитану. Немедленно!

Фигура исчезла.

– …И это время,- произнес Шейн с горьким юмором,- сейчас еще сократилось. Мне только что приказали вернуться в базовый штаб.

Он стянул капюшон с головы, открывая всем лицо.

– Теперь не имеет значения, если вы меня увидите,- сказал он Вонгу и Шеперду.- Сам Пилигрим пришел сюда, чтобы остаться.

Он взглянул на непонимающие лица всех присутствующих - за исключением Марии, которая глядела на него со смешанным выражением радости и страха. Слова офицера-образа, разумеется, не были поняты никем.

– Начинайте оповещать людей, чтобы были готовы в любую минуту,- сказал он остальным трем мужчинам.- Не знаю, когда отдам распоряжение выступать, но это будет скоро. Питер, я, возможно, позвоню тебе, так что оставь номер телефона для контакта. Поручаю тебе передать сообщение другим людям. Мне надо идти…

Он поднялся, и вслед за ним автоматически поднялись остальные.

– Мария,- сказал он, глядя на нее.- Мы отправляемся в Дом Оружия. Сейчас же.

•••

Глава двадцать шестая

•••

Некоторая доля восторга Шейна, казалось, передалась и Марии. В самолете коммерческого рейса, на котором им было предписано вернуться в Северную Америку, она обхватила руками его левую руку и прижала ее к себе.

– Ты и правда Пилигрим,- сказала она,- теперь.

– Ну… часть Пилигрима.- Он повернулся, улыбнувшись в ответ на ее улыбку.- Пилигрим - это каждый, и ты тоже.

– Но ты - самая важная часть,- сказала она, все так же крепко прижимая его к себе.

– Возможно,- сказал он.- На какой-то миг.

Но он понимал, что она имеет в виду. На него снизошел удивительный покой. Почему-то он знал, что ночных кошмаров больше не будет. Голова его была ясной, легкой и трезвой, и он больше не боялся - ничего.

– Не «возможно»,- возразила она.- Остальные ощупью бродили в потемках. Ты знал.

– Знал? - откликнулся он. Слово вызвало у него странное чувство.- То, что я знаю,- почти ничто.

– Но это больше, чем знает кто-либо другой. Этого будет достаточно. Вот увидишь.

– Надеюсь,- произнес он из самых глубин своего существа.

Он обнаружил, что впервые за три года не пытается понять алаагов или же своих соплеменников-людей. В данный момент им управлял расовый рефлекс, не настолько хорошо осознаваемый «доисторической» логикой его мозга, чтобы быть облеченным в четкие формулы. Алаагами управлял схожий рефлекс, столь же старый и тоже расовый. Две эти силы были направлены на столкновение, неизбежное благодаря природе самих инстинктов.

Не имело значения, смел он или труслив. Не имело значения, прав он или виноват. Имело значение только то, что глубоко запрятанная, не рассуждающая «ходовая пружина» его существа безжалостно приговорила его ко встрече с другой расой, управляемой, как часовой механизм, своей «ходовой пружиной», и что одна из сторон должна нейтрализовать другую, когда придет время встречи.