— Мы идём с… — начал Игорь, но я и его оборвал:

— Не идёте. Я иду в Город Света не умирать. И не хочу, чтобы кто-то из вас погиб, потому что… да потому что вы все заслужили жизнь! — я ткнул в туман за их спинами с такой яростью, что они все невольно обернулись. — Вы заслужили это, каждый по-своему, но — заслужили!

— А ты? — спросил Ромка, гримасничая, и я понял, что он сдерживается, чтобы не заплакать. — А ты не заслужил?

— Нет, — сказал я, и сказал искренне. — Ещё не заслужил. Я вывел вас сюда. Теперь я должен вывести других. Не сюда — это, как выяснилось, не в моих силах. Оттуда. Но для них и это будет счастьем. И никто из вас со мной не пойдёт.

— Кроме меня, — сказала Танюшка.

— Хорошо, — кивнул я. — Потом тебя убьёт тупая случайная толла, а я зарежусь, потому что не смогу без тебя… Да поймите же, кретины, — я сорвался на крик, — поймите же, я хочу вернуться и увидеть вас — вас всех! Уходите! Убирайтесь же! Ну?!?!?!

Я не узнавал своего голоса. В нём было столько бешеной ярости, что они попятились. Все девятнадцать. Сергей спросил жалобно:

— А обратно… когда же ты обратно?..

— Примерно года через два, — сказал я сипло и откашлялся. — Ждите. Не будем прощаться. Всё. Уходите!!!

Несколько секунд они стояли неподвижно, переминаясь с ноги на ногу. За их спиной была спокойная, мирная жизнь… и я почти слышал, как каждый из них мысленно уговаривает себя: ну ведь правда же… я заслужил, я столько пережил… а Олег вернётся, обязательно, он ведь такой… а мы подождём… там…

Потом они начали поворачиваться и уходить. Последним — пятясь — ушёл Сергей.

Танюшка ушла первой. Повернувшись сразу и не оглядываясь.

Когда в тумане скрылся последний, я чуть не побежал следом. Да нет, я побежал… но остановился тут же. Сжал кулаки и. втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, остался на месте.

Ушли. Выполнили мой приказ.

По щекам у меня текли слёзы, но я был один — и некого было стесняться.

Я стоял один в тумане. Как на экране приснившегося мне телевизора.

Всё сбылось.

Я шёл к этому одиночеству семь лет. Путём, на котором похоронил всех своих друзей. Последних — только что. Как только ты начинаешь отвечать за людей — у тебя почти не остаётся друзей.

А в момент, когда ты начинаешь отвечать не только за своих — друзей не остаётся совсем. Остаются героические песни, и общее восхищение, и…

…и одиночество. Серый туман.

Что ж, этим и должно было закончиться.

— Я вернусь. Всё равно, — сказал я сквозь слёзы в туман. — К тебе, Тань. И к вам, ребята, девчонки… А если не вернусь — то вы будете жить. Теперь вы будете жить…

Я повернулся и неспешно пошёл прочь, обратно, размышляя о том, что нужно сделать в первую очередь. «Вы-то со мной, Ваше Величество?» — спросил я и услышал холодноватый голос Арагорна: — «Теперь — навсегда, князь. И это честь для меня.»

А в следующий миг туман выбросил мне навстречу рослую фигуру, и я обнажил палаш…

— Ну ты даёшь. Полгода за вами гонюсь, можно сказать — не успел, — сказал Джек.