— Мне об этом ничего не известно, — вежливо ответствовал Конан. Эльгиос, похоже, ведать не ведал о связях с Карелой Рыжей Ястребом самого киммерийца, и казалось самым лучшим и дальше оставить его в неведении.

— Но мне известно-таки, что этот человек был связан со мной клятвой, и я ему пусть кое-чем да обязан. Что вы скажете, если я предложу списать убийство зверя в счет залога, за меня и весь мой отряд?

— Скажу, что вы оскорбляете законы Аргоса, — отрезал Эльгиос. — Они простые, но строгие.

— Так же как и представления селян о справедливости, — заметил Конан. — Они прослышат о том, что нас выгнали взашей, словно нищих, после избавления их от чудовища. Им это не понравится, они станут рассказывать об этом всякому, у кого есть уши. Так что скоро в Аргосе услышат о капитане Эльгиосе и Воителях с Великого Моста. Думаете, вашему Дому придется по вкусу слушать такое?

Жадность и здравый смысл вступили в отчаянную битву, попеременно сменяя друг друга на широком лице капитана Эльгиоса. Наконец он хлопнул ладонью по луке седла. Вид у него был такой, словно он с удовольствием плюнул бы под ноги Конану, но не посмел.

— Отлично, — согласился он наконец. — С деньгами вопрос решен. Но предупреждаю вас: в пределах одного года со дня вашего въезда в Аргос вас вполне могут счесть задолжавшими залог. И могут также запретить заниматься определенными видами работ.

— Как пожелаете, — отозвался Конан. — Но если так, то я попрошу еще кое-что. Любой из моих людей, кто пожелает остаться здесь в деревне, может так и поступить.

Киммериец прекрасно видел, какими взглядами провожают некоторые кондотьеры деревенских бабенок, и знал, что найдутся желающие остаться. А также знал, что если они останутся, то окажутся в хорошем месте для получения любых новостей из Офира и передачи их по Большой Дороге дальше в Аргос.

Эльгиос покачал головой, полусердясь, полузабавляясь:

— Капитан Конан, я думал, что у киммерийцев весь ум в мече. Никак не думал увидеть одного из них торгующимся, как купец на базаре в Шеме!

— Вы сомневались и в том, что киммерийцы моются! — ответил Конан. — Может, мне остаться и растолковать вам еще что-нибудь насчет моего народа?

Эльгиос по крайней мере обладал умением посмеяться над собой.

— Сомневаюсь, что мое достоинство выдержит подобные уроки. Соберите своих людей, тех, что направляются в Аргос, и приготовьте их, пока мой писец оформит грамоту о залоге.

Конан сделал иранистанский жест уважения, подняв открытую ладонь.

— Слушаюсь и повинуюсь, капитан Эльгиос.

Глава 2

Госпожа Ливия, глава и наследница Дома Дамаос, проснулась с ощущением, что случилась беда.

Она не знала, что именно, и заливавший ее спальню серый свет ничего не показывал ей. Она зарылась под легким стеганым одеялом, пока из-под него не остались видны только глаза, а затем снова обвела быстрым взглядом спальню.

Это было не мелкой задачей. Хозяйская спальня во дворце Дамаос сошла бы за большой зал для жилищ поменьше. Покрытый фресками, изображавшими облака и орлов, потолок поднимался столь же высоко, как мачта рыбачьей лодки. Выходившие в сад окна закрывали ширмы из вендийского тика, инкрустированные не только слоновой костью с Черного Побережья, но и более редкой костью снежных демонов из Ванахейма. Там, где пол не скрывали иранистанские ковры, виднелась сложная мозаика, изображавшая сотнями привлекавших и удерживающих взгляд красок цветы, никогда не произраставшие, и зверей, неизвестных природе.

Ливия предпочла бы уютные удобства комнаты в малом крыле дворца, где она провела свое детство. Вместо того чтобы заставить ее почувствовать себя истинным главой Дома Дамаос, переселение в эту гулкую гробницу спальни только напомнило ей, что она едва ли больше чем ребенок.