— Попомните мои слова, — сказал один из беседующих. — Этот акраб построили не низкие, а падшие.

— Но зачем это падшим? — возразила ему женщина в высокой, как у феи, шапке. — Ведь они всё равно уже не вернутся на Дивию?

— Так они мстят нам. Для этого учат низких воинов и засылают на летающую твердь.

— Так, так, — согласился третий. — Пора бы Совету отменить закон о сохранении жизни падших. И бросать их в грязь уже мёртвыми.

— Не так это просто, — возразил другой. — Ведь падший это всё равно прирождённый житель Дивии.

— Подумаешь, — качнула шапкой «фея». — Наёмники постоянно убивают прирождённых.

— Да. Но у наёмников есть оправдание. Они…

Я прошёл мимо спорщиков, так и не узнав, чем наёмники оправдали убийства прирождённых жителей.

* * *

Храмы работали круглосуточно. Я не удивился, когда мне навстречу вышел дежурный служитель. Одет он в плотные, ниспадающие одежды, висевшие на нём прямо, как фанера, не собираясь складками. Вся одежда усеяна множеством металлических иероглифов, составляющих строчки разных молитв. А на лбу и щеках чёрной краской нанесены иероглифы озарений «Чтение Путей», «Ясность Мышления» и ещё какой-то, который я не знал.

— Позволь прикоснуться к тебе, Самиран Саран, — начал он, протянув ко мне руки.

Я отпрыгнул от него:

— Нет, спасибо.

Священнику это не понравилось. Не опуская рук, он пошёл на меня:

— Но ты должен знать, в какую сторону склоняется равновесие: благоволение или наказание?

Я отступил от священника, не позволяя ему прикоснуться ко мне:

— Нет. Я уже знаю, что мне надо.

Священник притворно ужаснулся:

— Но ведь иногда наказание несёт смерть! Или потерю всех озарений. Разве ты этого хочешь?

— Не хочу. Но и не прошу мне помогать.

— Если у тебя нет денег, то мы можем помочь тебе в долг…

— Благодарю вас. Мне не нужна помощь.

Тут ещё и Внутренний Голос ожил:

«Этот человек желает увидеть все твои Линии и Внутренний Взор. Позволишь ли ты ему это сделать?»

Я запретил. Не хватало ещё, чтобы служитель храма дистанционно копался в моём Внутреннем Взоре.

Служитель наконец признал моё нежелание открывать свои Пути. Недовольно махнул рукой:

— Тогда с тебя триста золота.

— Постойте, но обычная цена за вход в комнату для благоволения — сотня.

— Не знаю ничего. У нас — триста. Не нравится — иди в другой храм. И вообще, Самиран, не ты ли осквернил наш храм грязным колдовством?

— Нет, уважаемый.

— Ты, ты. С тебя вообще пятьсот, осквернитель.

Я отсчитал грани и пересыпал в подставленную священником шкатулку. Вместо того, чтобы проводить меня, он недовольно махнул рукой:

— Иди, иди. Все комнаты свободны.

И потерял ко мне интерес. То есть сделал вид, что потерял. Ибо Внутренний Голос ещё дважды спросил меня, не хочу ли я открыться «этому человеку»?

Я поспешно сбежал от служителя, надеясь, что выйду из радиуса действия его озарений.

Блин, а эти служители культа настойчивы в сборе личных данных, как операционная система «Виндовс»! В следующий раз приду в маске.

30.