– Смотрите. Я ведь не шучу. Час – самое большее, что мы можем отвести на поиски. Потом поворачиваем назад.

– А если назад дорогу не найдем? – не без наглости поинтересовался Седой.

– Н-да… Не смеши. Кстати, господа, сразу уясните вещь первую. Не ведаю, каким образом вы дожили до нынешнего дня, но если хотите жить дальше, учитесь ориентироваться хотя бы в пределах дня пути. Уж поверьте немолодому человеку.

По сравнению с гостями Воронов был не просто немолодой. Он был из другой жизни. Даже родился в иной стране, а это значило многое. Он-то пусть хоть как-то, однако помнил величие собственного государства, а что могли помнить молокососы, кроме сплошной череды унижений и поклонения чужому мнению? И то, если помнили как нечто смутное, больше просто связанное с детством. Сколько им было в роковой момент? И вроде должны получше приспособиться к новым условиям, все-таки взросление происходило после Катастрофы, а вот гляди же, заплутали в трех кедрах. Поневоле задумаешься: как вообще дошли? Или – как руководители отпустили в разведку именно эту троицу?

Вопреки опасениям, а то и тайным надеждам – нет отряда, нет и проблем с его принятием или непринятием, – скоро парни узрели характерно наклоненное дерево, затем – бурелом и дальше уже шли уверенно, не особо сворачивая.

Сопка, другая, третья, проход низинкой, а там вдали действительно обнаружился лагерь. Какие-то подобия палаток из шкур, костры, даже некие наметки защитной ограды, которая в силу прорех в ней и малой высоты ни от каких серьезных хищников защитить не могла. Похоже, путешественники обладали огромным запасом везения, раз до сих пор были живы и смогли пройти огромное, по словам парней, расстояние.

На глаз, тут было с полсотни человек – как и говорил Борис. Действительно, большей частью молодые, хотя Воронов сразу разглядел с десяток человек постарше. Не слишком, где-то между тридцатью и сорока, если говорить обо всех скопом. Девушек тут тоже хватало. Пусть поменьше, чем парней, но для отряда, посланного в разведку, даже многовато. Интересно, почему? Пропаганда идей равноправия полов или взяли с собой в качестве подстилок?

Мысль была несколько циничной, однако бывают ли романтики с капитанскими погонами? Военное дело предельно приземленно, соответственно восприятие мира лишено розовых очков. Да и эти… ну, парни, на романтиков отнюдь не походили. На отморозков тоже не слишком тянули, хотя тут как знать? Хотели же напроситься в охрану. Не будучи военными, полицейскими, на самый худой случай. Чуть не новоявленные братки в традициях ельцинских лет. И уж потянуть за собой некоторое количество безотказных дам таковые вполне могли. Холодно в дороге, не холодно, молодость всегда найдет выход.

– Братишка! – к Борису подскочила девушка, такая же черноглазая, но, разумеется, намного более миловидная.

Чересчур миловидная. У Воронова вмиг пропали циничные мысли. Даже дыхание перехватило, и капитан не сразу сумел выдохнуть застрявший в легких воздух.

После Катастрофы женщины в жизни Воронова порою бывали, чувств к ним не было. Потому собственная реакция удивила капитана. Симпатичная у посланника сестренка, только что с того? Она же вполне годилась Воронову в дочери. Да ладно, подумаешь, красивая женщина? Это же не повод, даже если давно не видел таких глубоких глаз и правильных черт лица. Пройдет, как проходит на свете все хорошее и все плохое. И, кстати, национальность угадывается тоже. Вполне определенная, в здешних краях весьма редкая.

Между тем на Воронова с его бойцами уже смотрели выжидательно, и офицер поневоле отвел взгляд от девушки, принялся высматривать старшего среди путешественников. Но четко сказать что-либо о конкретном человеке было нельзя. Прибывшие были окружены людьми, и никакой субординации, поневоле возникающей в любом обществе, на данный момент не просматривалось.