Отчаянно забившись, задергав ногами в попытке высвободиться, я, едва вынырнув, принялась озираться в поисках хоть чего-нибудь плавучего, за что можно было бы ухватиться. Бревна, доски, любого благословенного куска дерева, способного удержать меня на волнах.

Темная тень проскользнула, будто тюлень, под поверхностью воды, и в шести футах от меня вынырнула, отфыркиваясь, рыжая голова.

— Держись! — крикнул Джейми.

Всего в два гребка он подплыл ко мне и, поравнявшись с куском дерева, за который я держалась, нырнул в глубину. Меня сильно дернуло за ногу, я ощутила острую боль, но в следующий миг поняла, что нога освободилась и ничто уже больше не тянет меня ко дну. Джейми вынырнул снова, по другую сторону обломка рангоута, за который, глотая воздух, ухватился и сам, сжав мои запястья. Теперь мы вместе покачивались на мягких волнах.

Нашего корабля нигде не было видно. Неужели он пошел ко дну?

Меня накрыло волной, и Джейми на время пропал из виду. Я затрясла головой, отфыркалась, проморгалась и увидела его снова. Он улыбнулся мне, хотя улыбка получилась напряженной, и еще сильнее сжал запястья моих рук, не выпускавших спасительную деревяшку.

— Держись крепче! — снова прохрипел он, что я и делала: цеплялась за корявую, царапавшую руки деревяшку, как за величайшую драгоценность.

Волны несли нас вместе с обломками кораблекрушения, ослепляя брызгами. Иногда мне открывался вид далекого берега, иногда же я не видела ничего, кроме бескрайних морских просторов. А когда волна захлестывала с головой, то ничего, кроме воды.

Что-то неладно было с моей ногой: полное онемение время от времени прерывалось уколами резкой боли, и перед моим мысленным взором предстала страшная, зубастая акулья пасть. Уж не схватило ли меня за ногу какое-то морское чудовище? Я уже воображала, как теплая кровь вытекает из страшного обрубка в холодную, соленую морскую воду, и меня охватила такая паника, что я попыталась вырвать у Джейми руку, чтобы ощупать ногу и проверить, не откушена ли она.

В ответ он прорычал что-то невразумительное, но мои запястья продолжал удерживать смертной хваткой. Тем временем парализующая волна паники схлынула и до меня дошло, что будь моя нога и вправду откушена, я уже давно лишилась бы сознания.

Правда, дело, похоже, к тому и шло. Зрение затуманивалось: с краев наползала какая-то серая пелена, лицо Джейми отгораживала завеса из плавающих светящихся точек. Действительно ли я истекала кровью, или это являлось последствием потрясения и холода, судить было трудно, да и какая, в сущности, разница? Результат-то один и тот же.

Постепенно на меня снизошла апатия и спокойствие. Я уже не ощущала обеих ног от бедер до ступней, да и в существовании рук меня убеждала лишь железная хватка сжимавшего их Джейми. Когда голова оказывалась под водой, мне приходилось напоминать себе о необходимости задержать дыхание.

Волна схлынула, деревяшка вынырнула на поверхность, а следом над водой показался и мой нос. Я набрала воздуху, и зрение чуточку прояснилось. Лицо Джейми Фрэзера покачивалось в футе от меня. Мокрые волосы облепили череп, черты лица были искажены брызгами, сквозь которые приходилось смотреть.

— Держись! — проревел он. — Держись, черт тебя подери!

Я благодушно улыбнулась, едва ли воспринимая его слова. На меня снизошло великое успокоение. Не было больше боли, ничто уже не имело значения. И когда накатила следующая волна, я забыла о необходимости задержать дыхание.

Я успела увидеть ужас в глазах Джейми, а потом мои глаза застила тьма.

— Черт тебя побери, англичаночка! — донесся, словно с огромного расстояния, его гневный и испуганный голос — Черт побери, попробуй мне только умереть! Я тебя сам убью, вот увидишь!

Я была мертва. Меня окружала слепящая белизна, а в ушах звучал мягкий шелест, какой могли бы издавать крылья ангелов.