|
Крепкие напитки отпускались только в случае болезни, да и то по предписанию врача. Уже добрый час беседовали они об отъезде. Если все распоряжения капитана действительно осуществятся, то Шандон получит завтра письмо, содержащее последние инструкции. — Если из этого письма, — говорил Шандон, — я не узнаю имени капитана, то по крайней мере станет известным хоть место назначения брига. Иначе — куда же мы пойдем? — На вашем месте, — ответил нетерпеливый доктор, — я отплыл бы, не дожидаясь письма. Ручаюсь, что это письмо нагонит нас в дороге. — Вы так уверены, доктор? Но интересно знать, куда бы вы направили корабль? — К Северному полюсу! Это само собой разумеется, — тут не может быть ни малейшего сомнения. — Ни малейшего сомнения? — протянул Уолл. — Но почему же не к Южному полюсу? — К Южному? — воскликнул доктор. — Никогда! Неужели капитан захочет пересекать весь Атлантический океан? Вы только представьте себе это, дорогой друг. — У доктора на все готов ответ, — сказал Уолл. — Допустим, что на север, — начал опять Шандон. — Но куда же именно, доктор: к Шпицбергену? Или к Гренландии? Или к Лабрадору? Или, наконец, в Баффинов залив? Если все дороги ведут к одному месту, то есть к непроходимым льдам, то, во всяком случае, дорог этих много, и мне было бы очень трудно выбрать ту или другую. Можете ли вы дать мне точный ответ? — Нет, — ответил Клоубонни, досадуя, что не может ничего сказать. — Но если вы так и не получите письма — что вы будете делать? — Да ничего; стану ждать. — Вы не отправитесь? — воскликнул доктор, отчаянно потрясая стаканом. — Конечно, нет. — Так будет благоразумнее всего, — спокойно заговорил Джонсон, в то время как доктор, которому не сиделось на месте, взволнованно расхаживал вокруг стола. — Да, так будет благоразумнее, хотя дальнейшая проволочка может иметь дурные последствия. Во-первых, теперь самое благоприятное время года, и если мы в самом деле двинемся на север, то необходимо воспользоваться таянием льдов, чтобы пройти Девисов пролив. Во-вторых, экипаж с каждым днем все больше волнуется; друзья да товарищи подбивают наших матросов оставить бриг, и их запугивания могут сыграть с нами скверную шутку. — К тому же, — добавил Джемс Уолл, — если среди матросов начнется паника, то они сбегут все до одного, и как вы наберете тогда новую команду? — Но что же делать! — воскликнул Шандон. — Ждать, как вы и сказали, — ответил доктор, — но ждать только до завтрашнего дня и не отчаиваться. Обещания капитана исполнялись до сих пор с поразительной точностью; поэтому нет оснований думать, что в свое время нам не будет сообщено, куда направляется бриг. Лично я ни на минуту не сомневаюсь, что завтра мы будем уже в Ирландском море, а потому, друзья мои, предлагаю вам выпить последний стакан грога за успех нашего плавания. Правда, оно начинается в несколько странных обстоятельствах, но с такими моряками, как вы, у нас тысяча шансов на счастливый исход! И все четверо чокнулись в последний раз. — А теперь, — обратился Джонсон к Шандону, — если позволите дать вам совет, приготовьте все к отплытию. Экипаж должен быть убежден, что вы вполне уверены в своих действиях. Получите вы завтра письмо или нет, — все равно снимайтесь с якоря. Не разводите паров; ветер, видимо, установился, и что может быть легче, как спуститься по течению. Пускай лоцман взойдет на борт; в час отлива выходите из дока и становитесь на якорь за Беркенхедским мысом; наши люди не будут иметь никаких сношений с берегом, и если этому дьявольскому письму суждено попасть в наши руки, то, поверьте, оно найдет нас там, как и во всяком другом месте. |
