|
Европейский башмак четко отпечатался на снегу — и гвозди, и подошва, и каблук. — Европейцы — здесь! — вырвалось у Гаттераса. — Ясно, как день, — сказал Джонсон. — Это до того невероятно, — заявил Клоубонни, — что прежде, чем делать Какие-нибудь предположения, надо как следует рассмотреть эти следы. Доктор снова и снова всматривался в следы и должен был признать, что они весьма странного происхождения. Герой Даниэля Дефо, наверное, был так же потрясен, увидав отпечаток человеческой ноги на песчаном побережье своего острова. Но если Робинзон при этом испугался, то Гаттерас почувствовал острую досаду. И в самом деле: европеец так близко от полюса! Отряд двинулся вперед, чтобы осмотреть эти следы; они тянулись на протяжении четверти мили, перепутываясь со следами лыж и мокасинов, затем поворачивали к западу. Дойдя до этого места, путешественники остановились, раздумывая, стоит ли дальше идти по следам. — Нет, — сказал Гаттерас. — Пойдем... Его прервало восклицание доктора, который подобрал на снегу предмет, который сам говорил за себя. Это был объектив карманной подзорной трубы. — Теперь, — сказал Клоубонни, — уже нельзя сомневаться, что здесь проходили какие-то путешественники. — Вперед! — воскликнул Гаттерас. Он сказал это с таким жаром, что все немедленно последовали за ним. Остановившиеся было сани снова тронулись в путь. Каждый внимательно осматривал горизонт, за исключением Гаттераса, который задыхался от гнева и ничего не видел перед собой. Пришлось принять предосторожности на случай встречи с отрядом неизвестных путешественников. Какое ужасное невезение: их умудрились обогнать на еще не исследованном пути! Правда, доктор не поддался гневу, как Гаттерас, но все же, несмотря на всю свою философию, он испытывал некоторую досаду; Альтамонт тоже был крепко раздосадован, а Бэлл и Джонсон угрюмо ворчали себе под нос. — Что делать! Надо покориться судьбе, — вымолвил, наконец, Клоубонни. — Признаюсь, — пробормотал Джонсон так тихо, что его не мог слышать Альтамонт, — прогуляться до полюса и найти место занятым... — Да, — ответил Бэлл, — теперь уже в этом не приходится сомневаться. — Увы! это так, — сказал доктор. — Как я ни ломаю голову, как ни стараюсь убедить себя, что это невероятно, невозможно, но в конце концов приходится признать факс. Ведь не сам же башмак оттиснулся на снегу. Он был на ноге, а нога прикреплена к человеческому туловищу. Эскимосы — это бы еще куда ни шло, но европейцы!.. — В самом деле, — ответил Джонсон, — если все постели в гостинице на краю света окажутся занятыми, — вот будет обидно! — До смерти обидно, — согласился Альтамонт. — А впрочем, еще посмотрим, — добавил Клоубонни. И отряд тронулся в путь. За этот день им больше не встретилось никаких следов пребывания других путешественников в этой области Новой Америки. К вечеру сделали привал. Поднялся сильный северный ветер, и для палатки пришлось искать безопасное место в глубине оврага. Надвигалось ненастье. Длинные вереницы облаков с головокружительной быстротой неслись низко над землей; глаз с трудом мог следить за их бешеным полетом. По временам клочья облаков задевали за скалы; палатка еле держалась под натиском урагана. — Ночь, видать, будет скверная, — сказал после ужина Джонсон. — Правда, не холодная, зато бурная, — добавил доктор. |
