М а ш а. Домой.

В а л е р к а. Ты же до конца лета должна была жить.

М а ш а. Я вчера рассказывала — не слушал ты… С бабкой я поругалась.

В а л е р к а. Новости! Что вам с бабкой делить?

М а ш а. Телепат наш жуликом оказался. У дяди твоего деньги стянул.

В а л е р к а (почти с восторгом). Ну да?

М а ш а. Все, что было, стянул. В милицию заявили. Может, поймают его.

В а л е р к а. Так ведь не ты стянула — тебе-то чего уезжать?

М а ш а. А бабка кричать стала, что это, мол, я его в дом привела. Телепата-то. Ну, я тогда не утерпела да бабке и говорю: у Дороховых, мол, ни одного ключа в доме нет, а золото на стол положи — не пропадет. А у вас мыло и то под замком. От людей прячетесь, забор выше дома возвели — вот воры и стекаются к вам. Замки вроде приманки для них. Жаль, говорю, что весь дом не обворовали и вас вместе с поросятами не унесли.

В а л е р к а. Рехнулась! Бабке родной! Ведь ты родню не по достоинствам, ты ее по генеалогическому древу готова любить.

М а ш а. Вчера и билет купила. Завтра к вечеру домой доберусь.

В а л е р к а. Глупо!

Опять нетерпеливые гудки парохода.

(Не повышая голоса.) Да бегу же, бегу… Машка, на моей терраске поселись. Николаю скажи, пусть тебя водит обедать с собой. Разберемся потом.

М а ш а. Да я уже и телеграмму отправила домой. Поеду я. И ты беги — ждут.

В а л е р к а. Абсурд. (Убегает, возвращается.) Выходит, ты и на будущее лето не приедешь сюда?

М а ш а. Почему?

В а л е р к а. Не простит она никогда.

М а ш а. Не простит. (Улыбаясь, как о давно решенном для себя.) А я к тебе приеду. У тебя буду жить.

В а л е р к а (на секунду опешил, потом радостно). Правильно! У нас комнат — как в Ливадийском дворце.

М а ш а. Я хозяйственная. Я маме твоей пригожусь. (Поднимает чемодан.)

Опять нетерпеливые гудки парохода.

В а л е р к а (отступая к кулисам). Адрес оставь.

М а ш а. У тебя под подушкой лежит.

В а л е р к а. Ну, Машка, с тобой не пропадешь.

М а ш а. Так ведь говорю: хозяйственная я.

В а л е р к а (после паузы, потупившись). Ну а ты ко мне как?

М а ш а (легко). А я к тебе так: просыпаюсь — первая мысль про тебя. Сдачу отсчитываю или по хозяйству вожусь, а в голове все то же свербит. Или чего ты сказал — вспоминаю, или чего я ответила тебе.

Валерка старательно носком ботинка что-то выковыривает из земли.

Видишь, не надо было про это вслух говорить. Теперь между нами неловкость есть… Я отвернулась уже, иди.

Возникает музыка. Входят  ч е т в е р о — пантомима. Останавливаются в глубине сцены. Наблюдают. Валерка медленно подходит к Маше. Они стоят так близко, что кажется, Валерка вот-вот поцелует ее. Но — увы! — он протягивает ей руку, и Маша протягивает ему свою.

Пантомима разбивается на две группы. Протягивают руки друг другу. На фоне музыки голоса Валерки и Маши, перебивая друг друга: «Э-ге-гей, солнце!.. Э-ге-гей, море-е!.