У Андрея возникло подозрение, что они столкнулись с очередными безумными фанатиками, чьи мозги после катастрофы съехали в сторону религии, в этом случае – православия.

– А как же вы от этих «порождений» отбивались? Палками? – спросил он.

– Сила веры берегла нас, – седой кротко улыбнулся. – Крест и молитва отгонят любую нечисть. Посохи же сии для преодоления дорожных препятствий служат… А ты кто будешь, добрый человек?

Андрей хмыкнул – он бы назвал себя как угодно, но никак не «добрым», да и дубины в крепких, надо сказать, руках бородачей вполне годились для того, чтобы глушить «горилл».

– Кто я буду? Странник, наверное.

– А мы идем в Москву поклониться святым местам, – похвастался стоявший справа бородач, очень широкоплечий, с просвечивающей сквозь темные волосы лысинкой. – Посетить храмы, помолиться в монастырях, припасть к праху святых и праведных отцов, что там захоронены.

– А стоит ли? – сказал Андрей. – Я только что из Москвы и видел, что там творится. Все в руинах, по ним шастают хищные твари, люди, что есть, одичали и обезумели… Вас там сожрут.

– Господь оборонит слуг своих, – седой перекрестился, и то же самое сделали двое других.

– Я бы не был в этом столь уверен, – эта троица несколько раздражала Андрея: привык к мысли, что в новом мире выживают лишь сильные и хорошо вооруженные, ну а бородачи, отправившиеся к «святым местам», в эту схему не вписывались, слишком уж беззащитными они выглядели и при этом не испытывали ни страха, ни даже беспокойства. – Неподалеку крутится тварь, которую не берут пули.

– Сей нечистый зверь алчущий послан в назидание за проступки твои, – проговорил седой. – Твои и твоих спутников, кои все трое в заблуждении греха опасном пребываете.

Андрей не повел и бровью, хотя внутренне насторожился – Илья и Лиза укрылись хорошо, их не видно и не слышно, и выходит, что его собеседник обладает необычными способностями.

Да и не он один, похоже.

Эти трое не были просто сумасшедшими, наоборот, они находились в своем уме, а тот представлял собой нечто большее, чем просто рассудок обычного человека.

– Нам он не причинит вреда, – пробасил третий, до сих пор молчавший бородач, высокий, с россыпью прыщей на физиономии. – Он нас просто не заметит, ибо Господь укроет нас облаком славы своей и отведет нечистому очи.

– А что это за «заблуждение греха»? – спросил Андрей.

Он ожидал, что его обвинят в прелюбодеянии вне брака, в убийствах, в том, что принял помощь от безбожного колдуна, в присвоении чужого или в неверии, но седой просто сказал:

– Не выполняешь ты долг свой пред ликом Господа.

– Не видишь его в силу духовной слепоты своей, – добавил широкоплечий.

– Воистину так, – кивнул третий.

– Хм, надо же… – Андрей покачал головой, подумал, что от него ожидают вопросов насчет этого самого долга, и решил, что не будет их задавать. – А не скажете ли вы, что там дальше?

Седой нахмурился – похоже, и вправду надеялся на другое развитие беседы:

– Дороги везде одинаковы. Куда вы держите путь?

– В Обнинск.

– А… – предводитель бородачей покачал головой. – Город сей испытал сильный гнев Божий в ту ночь, когда свершилось все… Я видел, я был там… Гнев нисходил на него, и ярость кипящая текла с облаков, ангелы трубили, и звери бездны являли себя в прорехах земных.