Вереница длинных улиц ведет от Уильям-стрит к почтамту, находящемуся в самом центре Сити. У лавочек здесь вид магазинов, а у лавочников — почтенных коммерсантов; оживление на улицах поражает. Совсем не видно гуляющих и праздношатающихся, вокруг одни только деловые люди, каждый из которых выглядит способным основать коммандитное товарищество с миллионным уставным капиталом для разработок неизвестно чего. Здесь нет ни молодых, ни сформировавшихся зрелых, ни пожилых людей — одни только негоцианты, хлопковые лорды, шерстяные герцоги, сахарные маркизы, свечные графы, одним словом, принцы торговли. Сити-набобы незаметно, скрытно проникают в свои маленькие таинственные конторы, в скромные офисы, вершат дела и судьбы текущего дня и возвращаются в роскошные особняки Риджент-стрит или Бельграв-сквер. Надо заметить, что эти миллионеры самым естественным образом соприкасаются с nihil-ионерами среди хаоса шумных улиц Сити. Нищета здесь столь же откровенна, как и богатство, и если богач не подает бедняку, то только потому, что последний не может сдать сдачи с миллионной купюры, лежащей в кармане у первого.

Главный почтамт выстроен в виде греческого храма с портиком из дорических колонн. Время отложило на гранях антаблемента и скульптурах фронтона черный слой копоти. Не задерживая внимания на деталях здания, Жонатан подошел к окошку почты с надписью «до востребования» и получил на свой запрос отрицательный ответ. Теперь нужно было побыстрее позавтракать. Жак приметил скромную таверну, вошел туда вместе со своим спутником и уселся в плохо освещенной комнате между двух отдельных кабинетов — закутков, отделанных темным красным деревом. Импозантный официант в черном костюме предложил свои услуги, и двое друзей проглотили из одной тарелки микроскопическую часть из двухсот пятидесяти тысяч быков и семнадцати тысяч баранов, поглощающихся огромной столицей ежегодно. Они также выпили две пинты из тех сорока трех миллионов галлонов пива, что с трудом утоляют жажду горожан.

В течение этого времени за соседними столиками несколько раз менялись посетители, торопливо завтракая статьей из «Таймс» или «Морнинг кроникл» и чуть подслащенными несколькими каплями чая, подаваемыми в крошечных чашечках.

«Если это все, с чем они ждут обеда, — подумал Жак, — то мне их искренне жаль».

После куда более серьезной, чем у англичан, трапезы путешественники встали из-за стола и направились к собору Святого Павла, чей купол возвышался над окрестными домами.

Глава XXXIX

СЕНТ-ПОЛ И ТЕМЗА

Собор Святого Павла — это не совсем точная копия собора Святого Петра в Риме, монумент скорее внушительный, чем красивый. Здание было построено вместо великолепного готического собора Иниго Джонса, погибшего в пламени пожара 1666 года. Внешний вид памятника отличает сложный коринфский стиль. Многочисленные колонны устремляются ввысь, поддерживая свод купола. Сочетание черного от дымной копоти цвета с обилием белых теней (ибо здесь белый цвет создает тень), образовавшихся на выступах, подверженных порывам северного ветра, производит странное впечатление: как будто снег симметрично лег на горельефы антаблемента, на лепку колонн, на выступы капителей в форме акантовых листьев. Две маленькие башенки, изящные, несмотря на массивность, обрамляют портик с двух сторон. На одной установлены часы, на другой — набатный колокол. Обе увенчаны малохудожественными позолоченными сосновыми шишками. Снаружи здание достигает тридцати семи метров в высоту, но эту цифру подавляет мощь всего монумента. Элегантная галерея, покоящаяся на колоннах барабана, венчает антаблемент и поддерживает купол, заканчивающийся башенкой, также окруженный круглой галереей. Позолоченный шар и крест взлетают над ней еще на тридцать семь метров.

Жак внимательно изучил все пропорции собора, отказываясь в них верить.