|
При входе в деревню веселый старик помахал мне своими обрубками и задрал искалеченные ноги. Мне всучили дюжину яиц — за которые я заплатил — и дали в провожатые весельчака–прокаженного, он и понес эти яйца; у него сильно поражен лоб, и один глаз едва открывается. Он не женат. Уже шесть лет в лепрозории.
<sup>1</sup> Ничего общего между моим умным симпатичным хозяином и молчаливым Рикером, но на фабрике у Рикера тоже «сквозь оконную сетку доносился запах прогорклого маргарина». 2 Еще одно отвергнутое начало. Начало книги таит для романиста больше опасностей, чем конец. Прожив с романом гол–другой, автор как бы действует бессознательно — так что конец уже задан. Но если начать книгу неверно, ее можно и не кончить. Я помню, как бросил по крайней мере три романа, и по меньшей мере один из них из‑за неправильного начала. Так человек раздумывает прежде, чем нырнуть в воду — в эту минуту решается его участь: выплывет он или утонет. 3 Санитаром (фр.). Послеполуденный отдых пришлось прервать. За мной приехал автомобиль, так некстати: сиеста есть сиеста, и потом я уже осмотрел все, что хотелось (мой фотоаппарат заело, и мне пришлось отправиться без него). Удивительно, как машине удалось преодолеть последний отрезок пути — узкие тропки, узкие мостики, и тем не менее удалось <sup>1</sup>. <sup>1</sup> Я вспоминал леса вокруг Имбонги, когда описывал как Керри искал Део–Гратиаса; возможно, сюда примешивались воспоминания о глухих джунглях Либерии. Позднее, когда мы уже успели осмотреть миссию, разразился ливень, и из его недр вдруг появились местный полицейский и молодой доктор (с романом «Третий человек»), которые прибыли на том, что здесь называют canot — в отличие от пироги, — а мы называем моторной лодкой. Так, похоже, люди и появляются в Африке: из ниоткуда — на одну ночь, виски и «421». Спать вернулся на судно, но спал плохо. Наверняка в матраце завелись мыши. Отец Анри, рассуждая об африканском «материализме», привел забавную историю. Учитель показал ученикам глобус и рассказал о Земле и разных странах. А затем попросил задавать вопросы, но только толковые. И тут же один из мальчиков поднял руку. «А сколько стоит этот глобус?» — «Я же просил задавать толковые вопросы». Поднимает руку другой мальчик. «А что у этого глобуса внутри?» У отца Анри своеобразная страсть потихоньку мучить кошку и собаку миссии. 17 февраля. На реке. Снова в путь, и рад, что вернулся на судно. Вся река — здесь она гораздо уже — клубится паром в футе от поверхности. Вдоль одного берега, похожие на птиц, тянутся белые кувшинки. Несколько крокодильчиков возлежат меж упавших ветвей и, когда судно проходит мимо, ныряют. Л. дал мне почитать «Тигра в дыму», нелепейший, неправдоподобнейший рассказ Марджори Эллингем. Этот рассказ даже неспособен убить время, он только раздражает. Ибис — в дополнение к моим сведениям из естественной истории. Лусака. Возобновили запас дров. Сумасшедший в красной феске и желто–зеленой мантии, с распятием, кинжалом и большой тарелкой с необычайно важным видом несет какие‑то бумаги. По всему видно, без него не может произойти ни одно событие. Как все мы, он считает, что подвластен самому себе. Порой падает на колени и крестится. (Как и все мы, он во власти Господней.) Хорошенькая девушка бредет по берегу, то и дело останавливается и трется о пни спиною и ягодицами. Сумасшедший, получив благословение вместе с чернорабочими, подходит к понтону; вручает бумаги капитану; это руководства для infirmiers, схемы кровеносной и пищеварительной систем. Я решил его сфотографировать, и он стал мне позировать возле румпеля. |
