«Наверное, именно так должен выглядеть Ад, — предположил я. — Правда, насколько я знаю, в Аду должно быть жарко. Там должно быть нестерпимое пекло. А здесь, в этом (помещении? комнате? камере?)… в этом пространстве небывалая холодина. Словно зимой. Хотя на улице лето. (Почему то я знал, что на улице лето.) А может, меня сунули в холодильник, решили чуть-чуть подморозить, прежде чем бросить в котел? Хм, черти держат грешников в холодильнике-карантине перед тем, как перетащить их в кипящий котел? Точно так же, как мусора выдерживают зеков в собачнике , прежде чем развести их по камерам… камерам… хатам…»

Стоп!!!

Мозговые извилины вздрогнули. Амнезию разнесло на бесформенные куски, словно амбарный замок взрывом пластида. И лишенная запоров память начала нехотя выдавать информацию:

Хаты… «Кресты»… Ижма… Кристина… Блондин…

И что-то такое… докторское… Знахарь, что ли?.. Нет. Лепила? Костоправ?

Костоправ…

Да!!!

Пролог

На тот момент, когда я нашел мертвую Смирницкую..

Так вот… на этот самый сволочной момент моей жизни из того, что жалко терять, у меня были красавица жена, младший брат Леонид и двухэтажная дача в Лисьем Носу.

Жена меня просто боготворила (во всяком случае, в этом я был уверен на все сто процентов) и своим жизненным предназначением считала необходимость находиться рядом со мной, особо не утруждая себя какими-либо другими заботами. Кроме того, что обладала пятым размером и звалась Ангелиной, она имела еще два неоспоримых достоинства. Во-первых, умела вязать носки. Во-вторых, была начисто лишена каких-либо феминистских амбиций. Ее мировоззрение напрочь замкнулось в узких границах домашнего очага и не распространялось далее магазинов, сериалов с участием Вероники Кастро и планов на отпуск, которым все равно было не суждено осуществиться. Порой узость кругозора супруги представлялась мне чем-то вроде легкой формы дебильности, но я воспринимал это с иронией, и не спешил раздувать до размеров огромного недостатка.

Утешал себя тем, что в деле выбора пары большими запросами можно легко подавиться, но никогда не насытиться, и был доволен своим сереньким семейным счастьем.

Брат, если и не относился ко мне с благоговейной любовью, то, во всяком случае, уважал (я был в этом также уверен, правда, с приставкой "по чти"). Мы были родными только наполовину — по отцу, — и познакомились уже взрослыми. Я к тому времени успел получить диплом врача-реаниматолога, Леонид — аттестат об окончании средней школы. Потом с помощью каких-то там родственников он откупился от армии и в тот день, когда мы впервые встретились, бурно отмечал это событие. Я тогда присоединился к нему, мы пропьянствовали неделю и стали друзьям. Или назвать это как-то иначе? Не друзьями, а скажем, партнерами по утилизации лишнего времени. В общем, наши интересы, как правило, пересекались там, где можно весело скрасить досуг в компании покладистых девок и моря спиртного, жалкие попытки заниматься совместно чем-либо еще, например, каким-нибудь бизнесом, благополучно рассыпались на сотни осколков, наткнувшись на стену из множества «но». И из всех этих «но» самым большим и пишущимся с заглавной буквы было то, что от папочки нам достались в наследство любовь к строительству грандиознейших планов и совершенная неспособность воплощать эти планы в жизнь. Эта особенность была выделена курсивом в коде моей ДНК. Да и Лёниной тоже. И переступить через это мы никак не могли.

Когда я женился на Ангелине, наши взаимоотношения с братом вышли на несколько иной уровень. Я уже не мог открыто предаваться привычным вакхическим пляскам в шумном, раздолбанном страстями и выпивкой обществе, а если и просачивался в него тайком от жены, то это случалось редко и не доставляло мне привычного удовольствия.